Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава

В нерешительности Цубасу Кимишиму никто и никогда упрекнуть не мог. Дисциплинированно дождавшись Асаду из библиотеки, она тактически грамотно остановила его в проходе, откуда не было обходного пути.

И людей там в это время тоже не было.

Затем бывшая курсант принялась претворять в действие свой план, старательно говоря только правду. Как и советовала умная Кога.

Как ни парадоксально, но сработало. В процессе, правда, Цубаса проговорилась. И сболтнула на радостях Асаде кое-что о его собственном отце и маленьком будущем братике или сестричке (она знала детали от старшей сестры, но тоже по секрету).

– Такие мы тупые бабы. – Неподдельно ушла в себя она, добросовестно изложив детали пацану. – Давай, теперь можешь меня презирать. Двуличную с-суку.

– Успокойся. Повезло тебе, – хмуро проворчал гайдзин, усердно застёгивая на ней все пуговицы и забрасывая на себя сразу два рюкзака.

– В чём? – по инерции уточнила красноволосая, которой хотелось в прямом смысле провалиться сквозь землю.

– Была одна страна. Не здесь, не сейчас. Вот там, один из руководителей говорил: «Сотрудники безопасности призваны бороться за каждого гражданина, чтоб помочь ему встать на правильный путь».[5]

– А я при чём? – не сразу сообразила бывшая курсант.

– Будем и за тебя бороться, – пояснил пацан.

Ей казалось, что Маса не должен видеть сейчас её слёз в сумерках, потому она сделала вид, что ничего не происходит. И не стала вытирать ничего, молча шагая по дорожке рядом с ним.

К сожалению, белобрысый оказался на удивление глазастым. Кстати, пользоваться при возможности ею, как женщиной, он тоже не стал. Вместо этого, серьёзно попросил:

– Пожалуйста, оденься быстрее.

А самое смешное во всём этом, что, шагая через четверть часа с ним вместе по набережной в сторону подземки, она ему была уже благодарна. Когда он согласился не ссориться, к ней вернулись её обычная рассудительность и трезвый ум.

Всё парадоксальным образом складывалось, как нельзя лучше.

* * *

Ничего себе, родитель дал…

Впрочем, винить не буду.

С Цубасой помирились. Как ни парадоксально, но в мозгах всплыла одна интересная фраза, которую, кажется, кроме её автора вообще никто ни в стране, ни в системе всерьёз не воспринимал.

Но тут оно как-то так стройно легло в строку, что решил не вести себя, как шестнадцатилетний дятел.

Всё-таки, это она – девчонка. А я вроде как способен и на большее…

Глава 19

– Спасибо, что не стал пользоваться моментом. – Говорит Цубаса, чуть помолчав после беседы на тему школьных реалий. – Я оценила… У меня сейчас нет негатива от происшедшего вообще.

– Чувства вины ты уже не учитываешь? – смеюсь в ответ. – Оно вроде у тебя как сейчас ещё вовсю зудит и веселится. В виде тараканов в голове

– Что за приложение?! Как видишь?! – моментально вспыхивает интересом красноволосая. – Это что-то ваше, ну-у, ты понял… от твоего отца?! – находится она, чтоб не произносить вслух одно слово на букву «я». – Маркировка спектра по характеру эмоциональных тонов у нас даже на уровне исследований в министерстве только в проектах. – Кимишима требовательно смотрит на меня.

– Ты сейчас похожа на кота, которого запустили в виварий с мышками. И который весело глядит по сторонам, прикидывая собственную дальнейшую стратегию на неделю вперёд.

– Интересно же, – вздыхает она. – Да, чувство вины сейчас в полный рост. Отплатить таким дерьмом на твоё добро, вместо благодарности… что есть, то есть.

– Ну вроде разобрались же? Между нами с тобой, имею ввиду? Нормально общаемся, начали с чистого листа, нет?

– Четверть миллиона иен к оплате, – моментально хмурится она. – Это очень много. Для моей семьи много…

– Ч-чёрт, об этом я забыл, – сконфуженно замолкаю.

Честно говоря, упустил из виду. Это по тем реалиям, любой ущерб школе и её основным фондам можно было как с виновников взыскивать, так и просто забить. И коллективным актом, совместно с представителем районо, банально списать по утрате. Если директор школы понимал, что ученик действовал не злонамеренно, а просто ошибся.

Скажем, многое разводилось на личных отношениях, без штрафных миллионов.

– Я понимаю, что это мои четверть миллиона. – Продолжает нудить красноволосая, впадая в меланхоличное состояние, из которого, казалось, только что вышла. – Но мне их чисто технически негде взять. Я сейчас говорю даже не о себе, а о всей своей семье…

– Нам с тобой нужна иерархия в отношениях. – Перевожу разговор на более конструктивную тему. – Ты заметила, что у нас с тобой изо всех щелей сквозит битва за лидерство? Хотя каждый из нас и пытается себя сдерживать, и вроде как на красный свет первым не ехать?

– Да, – подхватывает она. – Заметила! Я вот сейчас думаю, как бы тебе свои задачи технично внедрить, чтоб ты проникся, что вначале делаем всё под мою диктовку…

– Та же фигня, – констатирую очевидное. – Вижу, что ты особа упрямая и себе на уме. Пытаешься быть искренней и добросовестной, но очень болезненно воспринимаешь идею того, что команды могут идти и от меня.