Размышляя о минувшем

И он рассказал странную историю. За день до наступления противника поступил приказ сдать обороняемый рубеж 18-й дивизии народного ополчения, причем, не дожидаясь ее подхода, отвести свои части в район станции Новодугинская для погрузки в эшелон. О том, куда собирались отправить 248-ю дивизию, известно не было. Но приказ есть приказ, и его нужно выполнить. Ополченческая дивизия ввязалась в бой с немцами где–то юго–западнее Сычевки и сюда не прибыла. А пока части 248-й дивизии сосредоточивались, как было приказано, в районе Новодугинская, противник без единого выстрела занял их позиции на Днепре.

— Разве не обидно? — продолжал Сверчевский. — Два месяца стояли на месте, укрепляли оборону, можно сказать, каждый кустик пристреляли. Были уверены, что никакие силы не могут сдвинуть нас с места, и вдруг сами ушли. А теперь мне же приказано выбить врага с этих позиций, восстановить положение. Но это легко сказать — выбить. У немцев уже сейчас сил в два–три раза больше, чем у нас. И они продолжают подбрасывать новые резервы.

Вместе с комдивом мы попытались, насколько было возможно, спокойно оценить создавшееся положение, определить план дальнейших действий.

Уже около суток дивизия не имела связи ни с соседями, ни со штабом армии. Правда, генерал Сверчевский еще накануне послал на оба фланга разведку, однако никаких сведений от нее не поступало.

В итоге обсуждения сложившейся обстановки мы пришли к общему мнению — как можно дольше задерживать противника на занимаемом рубеже и не прекращать попыток связаться со штабом армии, с соседями, В резерве у командира дивизии оставался лишь один батальон. А между тем со стороны Сычевки все громче слышалась артиллерийская стрельба.

— Там, наверное, дерется восемнадцатая дивизия, — высказал предположение Сверчевский. — Если так, тогда нечего бояться за наш правый фланг.

Он продолжал еще верить, что отступать дальше не придется, что враг будет задержан.

В четырнадцать часов противник силами до полка пехоты с ганками при поддержке артиллерии перешел в атаку на Дульцево, но, встреченный сильным огнем, вынужден был откатиться на исходные позиции — в сторону Мальцева. После этого фронтальных атак в течение дня немцы не предпринимали, зато участились атаки с флангов. К вечеру дивизия оказалась фактически в полукольце.

Тревожно было на командном пункте дивизии в ночь на 8 октября. Из частей поступали самые разноречивые сведения. Стрельба на флангах то умолкала, то разгоралась с новой силой. Автоматные очереди слышны были и в тылу. Но мы знали повадки гитлеровцев. Они нередко просачивались мелкими группами в тыл с целью создать видимость окружения. В течение ночи командир дивизии вывел один из оборонявшихся полков в район Капорихи, чтобы прикрыть станцию Новодугинскую.

На рассвете 8 октября я выехал в Дульцево. Хотелось самому убедиться в прочности правого фланга дивизии. Попытался проехать на Торопово и Андреевское. Однако в Андреевское попасть не удалось. Оттуда в сторону Петерниково проследовали пять танков и пять бронетранспортеров противника.

Это была разведка, о чем свидетельствовали пожары, вспыхнувшие в Андреевском. Немецкие разведчики, двигаясь на расстоянии 20–25 километров впереди основных сил, сжигали по пути все, что могло гореть, указывая таким образом путь своим частям.

Когда мы возвратились в Извеково, по всему фронту обороны дивизии шла сильная ружейно–пулеметная перестрелка. Новых атак гитлеровцы не предпринимали. Воспользовавшись некоторым затишьем, генерал Сверчевский приказал левофланговому полку передвинуться из Варварово в Кулеметьево и быть готовым атаковать гитлеровцев в направлении Петерниково. Командиру другого полка, который ночью был выведен в район Капорихи, — закрепиться на реке Вазузе и держаться до последней возможности, преграждая путь врагу к станции Новодугинская. Свой командный пункт генерал перевел в Кулеметьево. Всю вторую половину дня дивизия вела тяжелый бой с противником на рубеже Слизнево — Приказники — Торопово фронтом на север и северо–запад.

Дивизия нуждалась в пополнении людьми, снабжении боеприпасами, вооружением. Но ни в чем этом я практически не мог помочь командиру. Надо было ехать в штаб фронта. Сказал о своем решении генералу Сверчевскому.

— Поезжайте, — проводил он меня к машине. — Доложите командующему обо всем, что видели. За меня не беспокойтесь. Буду маневрировать, сдерживать фашистов, не дам им окружить дивизию. А если все же кольцо сомкнется, будем драться в окружении. Так и скажите генералу Коневу.

На этом мы распрощались. 248-я дивизия, как я узнал потом, стойко выдержала натиск врага, хотя и понесла серьезные потери. С генералом Сверчевским я вновь встретился только в 1944 году в Харькове. Тогда он занимал должность заместителя командующего формировавшейся в районе города Сумы армии Войска Польского.

Не удалось в те тяжелые дни увидеться и с генералом В. И. Виноградовым. Каждый из нас был занят своим делом. Но я знал, что он успешно перебазировал тылы 30-й армии.