Размышляя о минувшем

Пришлось по душе солдатам и ленинское предложение о конфискации помещичьих земель и национализации на ее основе всех земель в стране, о передаче права распоряжаться землей в руки Советов крестьянских и батрацких депутатов.

Споры с меньшевиками и эсерами не стихали. Поступило предложение — послать в Петроград своих делегатов, чтобы выяснить обстановку на месте. На заседании дивизионного солдатского комитета для поездки в столицу было избрано пять человек. Меня поставили старшим.

— Побывайте на заводах, узнайте настроение рабочих, — наказывал нам солдатский комитет. — Самое же главное — добейтесь свидания с руководящими деятелями большевиков, меньшевиков и эсеров. Ты, Калинин, — грамотный, запиши все подробно, потом расскажешь нам, что к чему. Да не очень там доверяйте всяким говорунам, а то ведь не все то творится, что говорится. Сами побольше во все вникайте.

* * *

С фронта делегация выехала ранним погожим утром. Вступала в свои права весна. Поля и деревья одевались в зеленый наряд. Настроение у всех нас было радостное, приподнятое.

В Петроград прибыли 21 апреля. Город бурлил. На Невском проспекте, Дворцовой площади, на Марсовом поле, у Смольного института, у Адмиралтейства — всюду были толпы демонстрантов со знаменами и транспарантами, на которых огромными буквами выведены слова: «Долой войну!», «Вся власть Советам!», «Хлеба и мира!» Как мы узнали, это продолжались начатые накануне демонстрации протеста, возникшие в связи с тем, что министр иностранных дел Временного правительства Милюков обязался перед союзными державами соблюдать все договоры царского правительства, продолжать войну до решительной победы.

Мы сразу же влились в ряды демонстрантов. И в колоннах рабочих, и на тротуарах, заполненных «чистой публикой» — чиновниками, торговцами, предпринимателями, — всюду не сходило с уст имя Ленина. Но если первые произносили его восторженно, называли Владимира Ильича своим вождем, то вторые говорили о Ленине с ненавистью.

Какой–то интеллигент с клинообразной бородкой, в пенсне и шляпе, перебегая от одной группы демонстрантов к другой, визгливым голосом кричал: «Ваш Ленин — антихрист, не верьте ему!» Непрошеного агитатора рабочие оттирали в сторону, к тротуару, но он вновь и вновь пристраивался к демонстрантам, продолжая выкрикивать одну и ту же фразу.

Нам, фронтовым делегатам, впервые участвовавшим в рабочей демонстрации, она показалась особенно внушительной. Уже во второй половине дня подошли к особняку Кшесинской. Здесь, как нам сказали, находилось руководство большевиков. На балкон вышел среднего роста человек, в темном суконном костюме. Подняв руку, он с минуту ожидал, а как только стих шум, заговорил отрывисто:

— Товарищи! Сейчас всем разойтись по домам! Оружия, у кого оно есть, не сдавать! Сегодня мы показали Временному правительству свою мощь. Завтра — все, как один, на работу. Покажем нашу дисциплинированность! Буржуазия обвиняет нас, большевиков, в том, что мы готовим гражданскую войну. Мы решительно отвергаем эту грязную клевету. Наша партия по–прежнему держит курс на мирное развитие революции. Будем продолжать проводить перевыборы делегатов в Советы, очищать их от соглашателей и посылать туда действительных представителей народа.

Демонстранты начали быстро расходиться. Никаких возражений, никаких споров. Нас поразила организованность, которую проявили рабочие, выполняя указание представителя большевистской партии.

На следующий день Петроград жил своей обычной деловой жизнью. Так мы получили первый урок политграмоты. Своими глазами увидели, насколько велик авторитет большевиков среди трудящихся.

С утра стали совещаться о том, как выполнить наказ солдатского комитета — побывать у руководящих представителей различных партий. Примут ли они нас? Ведь ходоков в Петроград, наверное, отовсюду приезжает немало? До них ли сейчас партийным руководителям?

Первый, к кому мы пошали на прием, был Н. Чхеидзе — лидер меньшевистской фракции в Государственной думе.

Сейчас кое–кому может показаться смешным то, что мы захотели с ним встретиться. Теперь любой знает о предательской роли меньшевиков в революции. Но тогда Чхеидзе возглавлял Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, стоял у власти, и нам казалось, что именно он сумеет разрешить многие наши сомнения, ответить на волновавшие нас вопросы о войне, революции, земле.

В кабинет председателя Петросовета нас проводил какой–то вертлявый тип с бородавкой на носу. Чхеидзе сидел за большим письменным столом, заставленным всевозможными безделушками, читал газету. Мы тихо подошли к столу. Чхеидзе продолжал читать, хотя не мог не слышать, что в кабинет вошли люди. Когда закончил чтение, по его смуглому лицу пробежало что–то вроде улыбки. Встретившись с нами глазами, нахмурился, словно обиделся, что нарушили его покой. Не дожидаясь вопросов, мы отрекомендовались:

— Прибыли с фронта, из пятьдесят пятой пехотной дивизии.

— Чем могу быть вам полезен?

— Мы к вам от солдатского комитета. Нам поручено выяснить некоторые вопросы.

— Можете задавать ваши вопросы. Постараюсь ответить.