Размышляя о минувшем

— Петроград бурлит, — восторженно говорил он. — Вот–вот вспыхнет революция. Полетит к чертям собачьим царская власть. Мы должны быть готовы поддержать рабочих.

Слушая Васильева, я вместе со всеми от души радовался предстоящим переменам, хотя и не представлял себе ясно их существо.

«Солдатский телеграф», на много дней обогнавший официальное сообщение, принес на фронт волнующую весть: в Петрограде революция, царь отрекся от престола.

— Царь отрекся от престола! Здорово придумано, — сказал на митинге Васильев. — Как будто сам, добровольно сложил с себя власть. А надо говорить прямо: спихнули царя с престола рабочие, народ. Насиделся он на нашей шее. Довольно!

Революция свалилась на нас как снег на голову. Что же делать дальше? Как вести себя в этой обстановке? Никто пока не мог дать толкового, вразумительного ответа на наши вопросы. По хмурым лицам офицеров мы догадывались, что многие из них явно не в восторге от дошедших до фронта слухов.

Официально о революционных событиях в Петрограде мы узнали лишь 4 марта. На рассвете полк построился в тылу, на площадке возле двух домиков, в которых размещался штаб. В окопах остались только дежурные. Командир зачитал перед строем приказ. В нем очень кратко сообщалось об отречении царя от престола и о переходе власти к Временному правительству. К приказу никаких комментариев. Гробовое молчание. По всему было видно: офицеры растерялись. В предрассветной тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра, прозвучала команда:

— Разойдись!

Солдаты, возвращаясь в окопы, перебрасывались торопливыми словами:

— Теперь и землицы народу дадут.

— Пообрежут крылья господам.

— Революция — это, брат, дело большое.

— Без царя заживем по–человечески.

Через несколько дней узнали фамилии членов Временного правительства: князь Львов, Милюков, Гучков, Маклаков, Родзянко…

— Выходит, опять вон кто у власти, — невесело комментировали солдаты новое сообщение. — Царя князем заменили. А мы–то уши развесили — народная власть! Хрен редьки не слаще. Князь не даст в обиду помещиков. Членов Временного правительства усиленно начали расхваливать офицеры. Солдаты еще больше насторожились. Если Милюкова, Гучкова, Родзянко и других хвалят офицеры, значит, добра от этих господ не жди.

— Родзянко! Да то ж наш киевский помещик. Не бачилы? Голова радяньской думы, — заговорил обычно молчаливый Василь Петренко. — Чтобы он дал крестьянам землю! Жди больше. Кат он проклятый, этот Родзянко.

— Так он же временный. Слыхал, чай, — подзадорил Васильев.

— Что с того, что временный. Ему дай в руки вожжи, потом не вырвешь. Сядет на шею, понукать будет.

— Ничего, поживем — увидим, — продолжал Васильев. — Теперь вожжи–то руки жгут. Не удержал их Николашка, не удержат и эти… временные.

Офицеры довольно быстро освоились с новым положением. Многие из них оказались членами партий кадетов и октябристов. Что это за партии, каковы их цели, большинство из нас не знало. Ясно было одно: если в них состоят офицеры, значит, это не наши партии. Солдатам с ними не по пути. Выявились члены различных партий и среди солдат. Многие стали называть себя эсерами, меньшевиками, где–то достали и нацепили красные банты. Большевиков было немного, и самый активный среди них — Васильев. Он часто вступал в споры с меньшевиками и эсерами, ссылался на Ленина, говорил, что Временное правительство, состоящее из капиталистов и помещиков, такое же продажное, как и царское, что народу от него мало пользы.

В конце марта или начале апреля, сейчас уже не помню, полк снова отвели за штабные домики и зачитали приказ о солдатских комитетах. Тут же состоялись выборы. От тринадцатой роты в толковой комитет избрали меня. Сначала мы не знали, чем будем заниматься. Никто не разъяснил нам ни обязанностей, ни задач, которые предстояло решать комитету. Но он как–то сразу завоевал авторитет среди солдат. К нам они обращались со всякого рода вопросами. Особенно многих волновал вопрос о земле: будут ли помещичьи владения поделены между крестьянами? И второе: скоро ли наступит конец войне? Отвечать на эти вопросы было трудно. Ведь мы сами, по существу, ничего не знали. Я еще ближе сошелся с Васильевым. Он всячески старался помочь мне разобраться в круговороте событий.

Радость первых дней революции скоро начала тускнеть. Временное правительство и не думало решать вопрос о мире и земле. Что же дала революция народу? Офицеры снова кричат: война до победного конца. Выходит, все остается по–старому…

А обстановка все обострялась. Французское правительство, обеспокоенное возможностью выхода России из войны, прислало с визитом в Россию своего министра Альбера Тома. Его миссия заключалась в том, чтобы добиться нового наступления русской армии.

Удостоил он своим посещением и наш полк. Несколько дней готовились к встрече «высокого гостя» — выравнивали площадку перед штабом, посыпали песком, приводили в порядок обмундирование. И вот построили нас.