Размывая грани

С трудом подтянувшись на негнущихся руках, Валентин встал, тяжело облокотившись на дверь, и заглянул в проем, влекущий своей неизвестностью. Нетвердый шаг, и вот дверь с грохотом захлопывается за ним, отрезая путь назад, а перед ногами пугающая воронка из кадров его жизни, только в обратном порядке, и где-то в самом начале ее был исток всего. Он не знал, хватит ли у него сил опуститься на самое дно и не потерять себя, но выбора уже не было, воронка разрасталась и засасывала его вглубь, как сводящая своей мельтешащей пестротой бездна. Все цвета и краски слились в одну черную точку, так что чародею, показалось, что еще немного и он ослепнет, но вот время замедлило бег, и он как зритель в кинозале увидел последний кадр, после которого его жизнь изменилась, изменилась навсегда, а прошлое осталось в небытии, как будто и не было его вовсе.

То, что происходило с Валентином сейчас, было очень странным. Чародей ожидал, что будет переживать заново все происходившее с ним когда-то, но нет, он просто наблюдал со стороны, при этом слыша все мысли персонажей, словно они произносили их вслух. Отмотка времени назад была кривой, так словно у него был пульт, и он перематывал пленку на начало эпизода просматривал его, переходил к другому и все повторялось вновь. И с каждой уходящей сценой Валентин опускался все глубже вниз по спирали.

Молодой юноша в одних лишь кожаных штанах стоял посреди пустынной комнаты. Казалось, он ничего не видит вокруг и его взгляд устремлен куда-то вглубь себя. Он мысленно ассоциирует себя со скалой над водами Арктики, покрытой толстым слоем льда, который не могут разбить ни ветер, ни бушующие о подножия воды, ни растопить теплые течения. Все вокруг него во мраке, и лишь одна его фигура в центре светового пятна. Но постепенно кольцо расширяется, выявляя других. Их трое: сильных, темных воинов, стоящих в боевой стойке и ожидающих приказа. Это его пороки: гнев, необузданность и одержимость, воплощенные Советом, чтобы юноша мог доказать, что изменился. Их глаза сверкают адским пламенем, в руках сверкают мечи, но молодой Вал продолжает медитировать.

Он скала, он вековой слой льда, он лишь отражает удары, а не нападает.

Он молния, сверкающая и пугающая своей быстротой и неотвратимостью.

Он сгусток энергии, и мечи лишь продолжение его, разящие и жалящие.

Он часть природы, и как и она, беспристрастен и гармоничен.

Нет ни света, ни тьмы.

Нет ни добра, ни зла.

Есть только природа и он, живущий по ее законам.

Войнам отдан приказ, и они кружат вокруг него, постепенно сжимая кольцо.

В руках Вала сверкнули клинки, они поют песню крови, но юноша ждет, и только глаза фиксируют каждое движение противника, он чувствует каждый вздох, каждый шорох, каждое дуновение ветра в этой закупоренной комнате, создаваемые тремя смертоносными иллюзиями.

Вал чувствует, как бушует Гнев, вырываясь вперед. Его лицо сменяет как в калейдоскопе маски. Укоряющий боязливый взгляд матери, пустой - отца, язвительно ухмыляющаяся рожа соседского мальчишки, из-за которого от него отреклись близкие и,  наконец, надменно-презрительное лицо Главы Совета. Все они, сливаясь, отвлекали и  побуждали растопить ярость, заледеневшую в крови. Но он сохраняет спокойствие и, предугадывая атаку противника, отклоняется вправо, припадает на ногу и наносит с боку разящий смертельный удар в живот, поднимаясь как пружина, распарывает его до ребер. Клинок в другой руке встречает меч врага и уводит его в сторону, высекая искры от скрежета стали об сталь. Иллюзия испаряется, но кровь смочившая оружие и стекающая по руке, остается. Клинки воют в экстазе песню боя, песню крови, соблазняя, искушая, взывая к его магической силе, но он гранит, а клинки и сила лишь продолжение его воли, а не он их. Кровь замедляет свой бег, и дыхание выравнивается. И его льдистый взгляд спокойно встречает алый Необузданности.

Меч в руках противника сверкает сияющим щитом от молниеносных кручений руки своего хозяина, пытаясь запутать, дезориентировать. Но адское пламя не может растопить лед. И два скрещенных клинка, встречают и отбрасывают оружие противника, заставляя того на секунду потерять равновесие. Но даже это не останавливает его, меч по горизонтальной дуге, рассекая воздух, несется в сторону Вала. Но юноша готов к этому, и меч встречает лишь пустоту на том месте, где секунду назад была его цель, которая, сделав сальто в воздухе, оказалась за спиной неуспевающей развернуться Необузданности, вонзая в шею вибрирующий от удовольствия клинок.

Еще одна иллюзия исчезла, но кровь не хотела успокаиваться в жилах, заставляя искриться золотом лед в глазах Валентина. Одержимость не нападала, она оскалено улыбалась, разрушая равновесие юноши. В ее руках не было оружия, но оно ей было не нужно, вместо него в ладонях краснел огненный шар. Чем сильнее бурлила кровь Валентина, тем больше и жарче он становился.