Разнести повсюду весть (ЛП)

— Вы понимаете, что вы все совершенно спятившие, — сказал я.

— Поживи немного, — ответила миссис Ледбеттер.

— Плыви по течению, — добавила Рита. — И — вауля! — мы помогли бедной Юни перестать думать о её муже, разве не так? Только представь!

Миссис Ледбеттер, при упоминании её мужа, вдруг, казалось, сдулась.

— Видишь, как это работает? — спросила Рита, глядя на миссис Ледбеттер и хмурясь. — Конечно, вы, южане, любите купаться в страданиях, не так ли? Вы по-прежнему не переступили через Гражданскую войну. Для вас нет ничего лучше, чем стегать дохлую лошадь, чтобы почувствовать себя важными. Скажи мне, Вилли. Сейчас санузел в доме там более распространён? Это гораздо удобнее, мы уж знаем.

— Нет ничего плохого в том, чтобы наложить хорошую кучу в лесу, — сказал я, слова вылетели раньше, чем я смог их остановить.

Я посмотрел на Джексона извиняющимся взглядом.

Амелия фыркнула.

— Не стоит начинать, не придётся и расхлёбывать, — тихо сказал Джексон, умоляя меня взглядом.

— Никто ничего не начинает, — сказала миссис Ледбеттер. — Мы извлекаем лучшее из худшего, ничего более. И я не выношу скучных людей, что моя дорогая невестка очень хорошо знает. Кроме того, когда она рядом, я чувствую себя лучше. Уже поднабрала пару складок, да, Рит?

— Я не жирная! — в ужасе произнесла тётя Рита.

— Мгновение на губах, всю жизнь на бёдрах, — поддевала миссис Ледбеттер. — Я бы дважды подумала о десерте. Кроме того, у нас нет корыта.

— Думаю, вам двоим нужно повзрослеть, — с раздражённым видом сказала Фрида. — Мы здесь для того, чтобы вспомнить дядю Стивена, знаете ли. Разве не так, Джордж? — Она повернулась за поддержкой к своему мужу.

— Конечно, — на автомате сказал Джордж, выглядя очень неловко.

— И ещё мы здесь для того, чтобы провести немного времени с детьми, — добавила Фрида. — Джеки, Вилли, думаю, то, что вы делаете, замечательно, и дети выглядят очень счастливыми. Из вас получается прекрасная семья.

— Спасибо, — ответил Джексон.

— Они ходят в школу? — спросила она.

— О, нам обязательно говорить о детях? — произнесла Рита. — Я твёрдо верю в старую пословицу “детей нужно видеть, но только в открытом гробу”.

— Твои дети приедут на похороны, Рит? — спросила миссис Ледбеттер, криво улыбаясь.

— Ты знаешь, что Аллен Джуниор не разговаривает со мной, — сказала Рита с таким видом, будто её ударили.

— Ох, не могу представить.

— Мам, не надо, — сказал Джексон. — Фрида права — мы здесь для того, чтобы вспомнить папу. Вы, ребята, не помогаете.

— Предоставь мёртвым хоронить своих мертвецов, Джеки, — ответила миссис Ледбеттер. — Кроме того, думаю, публичное выражение скорби — дурной вкус.

— Едва ли мы в общественном месте, — отметил Джексон.

— Чего ты от меня хочешь? — внезапно агрессивным голосом спросила миссис Ледбеттер. — Ты хотел бы видеть, как твоя мать рыдает, как потаскуха на конференции Баптистской Библии? В этом дело? Я не достаточно правильно скорблю? Ты хотел бы, чтобы у меня слёзы текли по сиськам, чтобы от туши оставались следы? Что, Джеки?

Джексон выглядел ошеломлённым этой вспышкой.

— Мы все скорбим по-своему, — сказал я.

— Да, Джеки всё нам об этом рассказал, — ответила миссис Ледбеттер. — Джеки, ты должен благодарить Бога, что я не выжила из ума и не заглатываю виски и не реву, как дура о твоём отце — в отличие от некоторых людей, которых мы знаем.

Глава 72

Семейное сближение

После полуночи меня разбудил странный ворчливый шум. Он доносился из коридора. Я настоял на том, чтобы оставлять нашу дверь открытой на случай, если одному из наших детей мы понадобимся посреди ночи.

Я быстро встал, накинул халат.

— Ааахххххх! Хах! Аааааххххх!

Шум доносился из комнаты Тони.

Я нашёл его лежащим на спине, одеяла спутались вокруг тела, на лице застыла маска ужаса, пока его руки били по воздуху.

— Арррррр! Хах!

Ему снился кошмар.

— Тони! — позвал я, не думая, не помня, что он меня не слышит.

Я сел на кровать, взял его за плечи, чтобы мягко встряхнуть. Он боролся со мной, его тело застыло, он размахивал руками. Он скулил, вопил, стонал.

Он намочил кровать, и та пахла мочой.

— Тони! — снова позвал я.

— В чём дело? — спросил Джексон, вдруг появляясь рядом.

— Ему снится кошмар.

Тони ворчал в странной, болезненной манере, будто даже во сне пытался сформулировать слова, предложение, протест, зов о помощи.

— Тони! — снова произнёс я, тряся его.

После нескольких тревожных мгновений его глаза распахнулись. Увидев меня, он отдёрнулся, на его маленьком, худом лице было выражение чистого ужаса.

— Хахххх! — простонал он, прижимая руки к груди, будто чтобы защититься.

— Тони! — воскликнул я, не зная, что ещё делать.

— Аааааххххххх!

Его рот открылся, вырвался стон, затем он разрыдался — самые несчастные, ужасные, жалостливые слёзы, которые я когда-либо видел, будто бедняжка в безумном ужасе.

— Тони, — снова сказал я, протягивая руки, пытаясь привлечь его внимание.

Он попятился на кровати, упал с другой стороны, скрутился в комочек на полу, обвив руками колени и прижимая их к груди, крепко зажмурив глаза, его стоны и рыдания были полны мучений.