Разночинец

Лохматый, как я прозвал Сергея Павловича, дал знак своему товарищу тот подошел ко мне и подняв над полом подвесил за руки на небольшой крюк, прикрученный к балке. И остался стоять рядом со мной. У меня как-то очень нехорошо екнуло под сердцем.

— Семен Семенович, еще раз спрашиваю, вы имеете отношение к Третьему охранному отделению Его Императорского Величества?

— Нет, вы идиоты, что ли, сколько можно…

Я не успел договорить так как получил удар солнечное сплетение. Я согнулся пополам если в моем положении можно было согнуться. Мне катастрофически не хватало воздуха, вернее я не мог его вдохнуть.

Лохматый, как ни в чем не бывало повторил вопрос.

— Еще раз, Семен Семенович, вы имеете отношение к Третьему охранному отделению Его Императорского Величества?

— Н-е-ет… Твари… За что? — прохрипел я, едва находя силы набрать воздуха в легкие.

Еще пару ударов в печень и в район почек. Я заорал от боли. Тип, который меня бил, вытащил из кармана кусок ткани и засунул мне в рот. Сергей Павлович кивнул напарнику, и тот принялся меня бить. Делал он это профессионально, словно всю жизнь занимался только тем, что колотил несчастных жертв. Но я заметил, перед тем как отключиться, что он старательно избегал ударов по моей голове, а только по телу. Впрочем, от этого было не легче.

Я пришел в себя после того, как меня окатили ведром ледяной воды. Я продолжал висеть со связанными руками на крюке. Тело онемело, и я чувствовал, как оно покрылось вздутыми гематомами.

— Ну что, пришли в себя, господин Георгиев?

Сергей Петрович продолжал сидеть передо мной, а рядом словно верный пес мой палач.

— Семен Семенович, я буду задавать вам всего два вопроса и пока вы верно не ответите на один из них, мы будем продолжать с вами беседовать более пристрастно.

Он не спеша достал портсигар и достал папиросу и закурил ее.

— Не желаете?

— Мои легкие свернутся в бабушкин клубочек от первой затяжки… — процедил я.

— Это хорошо, что вы находите силы шутить. Значит, вы в здравом уме, — усмехнулся он.

Я вот не знал — лучше это или нет.

— Итак, на чем мы остановились? Семен Семенович, вы имеете отношение к Третьему отделению собственной Его Императорского Величества канцелярии?

Естественно, я получил очередную порцию ударов.

— Капитал-шоу «Поле Чудес» требует второй вопрос, — сплёвывая кровь, просипел я, одновременно пытаясь сфокусировать взгляд.

Они удивленно переглянулись. Лохматый, помолчал.

— Вы действительно загадочный человек, господин Георгиев… Второй вопрос — вы имеете отношение к террористическим революционным организациям?

— Это к вам что ли?

— А почему вы решили, что мы имеем отношение к революционерам?

— Потому что у жандармов ко мне нет вопросов! И нет претензий!

— Так значит, вы все же имеет отношение к жандармам, раз они вас отпустили и, как вы сказали, не имеют претензий?

— Нет, не поэтому! Потому что я действительно не имею к ним отношения. Так же, как и к вам!

Дальше пошло по тому же сценарию. Сергей Петрович задавал мне два вопроса периодически пытаясь создать логические ловушки или зацепки чтобы я оговорился, начал путаться, а Александр Николаевич исправно бил меня и поливал ледяной водой. Я не понимал, к кому попал. И кто были эти люди? И что им от меня нужно. Они отрицали, что революционеры. Требовали признать, что я работаю на охранку. Тогда кто? Мне давали пить и кормили кашей, но отбитые органы не принимали пищу, и я продолжал висеть на крюке в собственной рвоте и с обмоченными штанами. Не знаю, сколько времени прошло в таком режиме.

Но однажды я пришел в себя лежа на прохладном полу. Я твердо решил признаться во всем — что я агент охранки, что опасный террорист и любой чертов революционер, какой только скажут, я даже признаю, что самый лучший друг Бакунина, что готовлю покушение на царя-батюшку, будучи секретным агентом жандармов — признаю любую немыслимую ложь и оговор в отношении себя. Я лежал и бессмысленно смотрел в темный угол. Мой взгляд наконец-то смог четко различать предметы, и я увидел знакомые мягкие сапоги-ичиги. Не было сил поднять голову — я продолжал смотреть на них. Я всхлипнул, из моих глаз потекли слезы — Лев Сергеевич Ахвердов нашел меня, и спас от этих тварей, что пытали меня несколько дней.

Он, видимо, услышал меня. Подбежал ко мне.

— Ах, мой ты дорогой Семен Семенович, да что ж эти изверги сотворили с тобой? — запричитал он. — Как же они тебя, разбойники, изуродовали.

Он бережно поднял меня и прижал к груди.

— Ну ничего, ничего, мой дорогой, все будет теперь хорошо… Чего встали, дурни, помогите ему. Несите наверх и положите на кровать. Принесите воды, полотенца, помыть моего друга…

Подошли хмурые Сергей Петрович и Александрович Николаевич. Увидев их, я забился в истерике, пытаясь вырваться из рук Ахвердова, но он держал меня крепко и ласково говорил:

— Все хорошо, Семен Семенович, все хорошо. Все закончилось, — и обращаясь к ним строго сказал. — Вы что же, сволочи, сделали с человеком? Как вы посмели, ироды?