Разночинец

— Ну так, значит, ты с нами! Мы тоже за свержение самодержавия!

— Тоже, да не тоже.Мне ваши методы не нравятся…

— А с самодержавием только так, они по-другому не понимают!

— Это вы по-другому не понимаете. Вот представь, что я царь. Ты со мной разговариваешь, вон даже агитировать уже пытаешься, куда рулить подсказываешь. И плывём мы с тобой хорошо и мило, прям душа в душу. А бахнул бы ты меня посреди реки и что бы было? Сам ты ни лодкой, ни страной управлять не умеешь… Вот и думай, чего лучше.

— Крестьянская революция победит! Террор неизбежен!

— Ты, паря, не того агитировать взялся… Куда дальше-то?

— Да вот сюда и подъезжай. Дальше мы уже сами — он показал на выступающие мостки.

Я аккуратно, со всей осторожностью, ткнулся носом судна в берег, дождался, пока политические убеганцы спрыгнут и дал задний ход. «Бегущий», освободившись от лишнего груза, шустро развернулся и резво почапал назад на стоянку. Пока подкидывал уголь, обнаружил оставленную плату за проезд: по экземпляру «народная воля» и «рабочая газета». Увидев набранный здоровенным шрифтом лозунг «Теперь или никогда!», я согласился, что время пришло и без капли сомнения отправил бумажный мусор в топку…

Подплывая к яхт-клубу, я зашарил глазами по берегу. Не понял… Где господа полицейские? У нас тут на утро глядя шастают политические, ставящие одной из своих главных целей подорвать царя-батюшку, а они и в ус не дуют? Около кнехтов задумчиво прохаживался хозяин катера.

— Александр Васильевич, простите великодушно, но спешил назад как мог! — проговорил я, набрасывая веревочную петлю на кнехт. — Вы уже в курсе всего произошедшего тут?

— Да, Пётр Тимофеевич конечно же объяснил всю ситуацию. Я, право, в некотором смятении: ведь приди мы на пятнадцать минут раньше и могла пострадать несравненная Клавдия… Кхм, в общем, совершенно непричастное лицо! Ладно, мы, мужчины, но она… Ох, чуть не забыл передать — вас ожидают в Комитете! Просили немедленно прибыть.

Ну вот и разъяснилась непонятка с полицейскими. В самом деле, чего мёрзнуть на берегу реки, когда можно спокойно скоротать время за чашкой горячего чая? Наверняка и такому важному свидетелю тоже нальют? Какой же я был наивный…Нет, налить-то чаю налили, но своими расспросами кто, как и куда они из меня всю душу вынули. Хорошо ещё, что бить не стали, уж больно много свидетелей моей непричастности оказалось…

* * *

— Кто это был? — внезапный вопрос выбил меня из полуденной неги.

Я приоткрыл глаза и осмотрелся. Вашу маму в клюз и потом якорем поперёк седалищной части! У нас здесь закрытый клуб или проходное место? Почему всякие секретные агенты шляются тут как у себя дома?

Глава 19

Мне порой кажется, что надо мною довлеет зловещая чёрная инородная карма. Такое ощущение, что это чёрт со свиным рылом, торчащими кривыми рожками и глазами, налитыми кровью, согнал с моего правого плеча привычного ангела-хранителя. И теперь злобно ухмыляясь шельмует, тасуя колоду краплёных карт. И я раз за разом проигрываю ему игру, которая называется «жизнь».

В прошлой жизни я тоже не был откровенным везунчиком. Но уже привык к тому, что жизнь полосатая. После череды проблем и неудач обязательно придут светлые и радостные новости.

А тут как только попал в прошлое — и покатилась сплошная чёрная полоса неурядиц.

Вот вроде вытащили меня из пожарища, удалось пристроиться в больничку санитаром. Появилась возможность выправить новые документы и спихнуть своё иномирное происхождение на потерю памяти и бардак при большом пожаре. И доктор вроде добряк попался, так всё хорошо складывалось. Так нет, откуда только вылез этот поляк Оченковский. Я и стрелять то в него не хотел, с испугу нажал на курок.

Затем попытка скрыться от подельников погибшего. И опять нашлись люди, помогли пристроиться фельдшером к каторжанам на этапе. И только у нас с Ефимом стало налаживаться, как пришла угроза от «иванов». Снова побег, вроде сумели запутать следы, ушли с деньгами и чистыми бланками документов — и тут пьяный дебош Ефима поставил крест на моих планах. Дальше — больше, закинуло нас к хунхузам, еле спаслись. Потом якуты, староверы и проклятая ярмарка в Верхнеудинске. Нас с Фимой родная мать бы не узнала в этих заросших по пупок бородачах из староверской глубинки. Но нет, углядел же глазастый полицейский филёр и доложил приставу. Вот как такое могло случиться? В городок съехались несколько тысяч человек, на улицах не протолкнуться. Хватало здесь и душегубов, и просто воровской братии. А уж политических просто не счесть. И чего вот прицепились именно к нам? Что, мы личные враги императора или ещё какого важного сановника обидели? Умышляли покушение на генерал-губернатора или восстание рабочих на золотом прииске?