Разносчик

Едва Наташа закрыла дверь в квартиру, как её внезапно повело в сторону. Чуть не свалилась. Сначала удивилась, а мгновением спустя испугалась — и одновременно с испугом успела упереться ладонью в стену. Постояла, приходя в себя и успокаиваясь. Неужели она так устала? Когда равновесие пришло в норму, девушка закрыла дверь на замок и поплелась в комнату. Подумалось о чае. Но, чуть только Наташа представила, что нужно идти на кухню, ставить чайник, дожидаться, пока закипит вода… Рухнула на складной диван и поняла: глаза упорно не хотят открываться. «Может, помедитировать — на сбор энергии? Не хочу… Ничего нет лучше сна для восстановления», — малодушно решила она и боком упала на диван, еле вспомнив, с какой стороны подушка.

По краю сна прошёл озабоченный Алексеич, остановился, погрозил пальцем. Но в голосе слышалась искренняя тревога: «Минус, Наташа! Большой минус!»

Девушка ещё пыталась остановиться в шатком бодрствовании, потому что слова начальства ей что-то напомнили, но сон властно увлёк её в свои тёмные провалы.

Снился ей ярчайший сон.

Её снова погладили по голове. Совершенно отчётливое впечатление.

А потом в дверь её съёмной квартиры поскреблись, и она легко встала с дивана и подошла к входной двери. А приложив ухо к ней, услышала, что скребутся и в другие двери. Выглянула в «глазок» и удивлённо улыбнулась. По площадке медленно двигался Радим! Судя по всему, он искал её квартиру. Ну, думает — поскребётся, а она не спит — и откроет. А откроет другой — скажет, что это не он шумит… Смешно: откуда он вообще знает, где она живёт? Но делать нечего. Если он ищет её, надо открыть.

Логика сна действовала.

Наташа открыла дверь и шёпотом позвала:

— Радим! Я здесь!

Во сне он был и такой, как обычно, и немного другой. Он повернулся от той двери, в которую скрёбся на всякий случай, и быстро приблизился к девушке. Обняв Наташу за талию, он приподнял её над полом и легко внёс в квартиру.

— Ты заснула, — сказал он, поставив её на пол, и закрыл дверь. Снова повернулся к ней, вгляделся в глаза. Удивлённо спросил: — Тебе нравится видеть меня во сне?

— Очень, — легкомысленно подтвердила Наташа. — Я так обиделась на тебя! Хорошо, что ты пришёл во сне и я могу тебе это сказать. Знаешь, как обидно, когда не договорил, ушёл и мне ничего не дал сказать!.. Хочешь есть? Ты, наверное, всегда хочешь есть, — ворчливо сказала она. — Вон, какой тощий. Знала бы, что придёшь, я бы тебе что-нибудь купила такое, солидное… — Она присела перед холодильником, чтобы ему было видно. — Что будешь?

Он положил ладони на её плечи и сказал сверху вниз, тоже заглядывая в нутро агрегата, набитое продуктами:

— Согрей молока, а к нему нарежь бутерброды с колбасой. Мне этого хватит.

— Точно пельменей не будешь? — спросила девушка. И назидательно сказала, поставив молоко греться и принимаясь резать колбасу: — Ты такой тощий! Тебе надо есть горячее. Знала бы, что во сне придёшь, я бы щей сварила. — Он постоянно стоял рядом, и она чувствовала его тепло и радовалась, что он во сне такой… близкий. Зацикленная на одной мысли, она пробормотала: — Интересно, если я сейчас начну варить щи, они за какое время будут готовы? Во сне?

— Я не хочу щей. Мне хватит того, что сейчас будет.

— Всё равно интересно!.. Радим, ты не представляешь, как здорово, что ты приснился мне!

— Почему — здорово? — с любопытством спросил он, вытаскивая у неё из-под руки кружок колбасы и с удовольствием поедая его.

— Не трогай — это для бутерброда, — велела Наташа и с удовольствием потёрлась щекой о его плечо. Он не отстранился, и ей это понравилось. — Во сне можно делать всё то, чего не сделаешь наяву, но что очень хочется. Ты же потом об этом не узнаешь!

— А тебе что-то хочется? Например? — заинтересовался он.

— Наклонись, — скомандовала она, а когда он послушно нагнулся, она положила руку ему на затылок — тёплое на холодное, чтобы склонить его голову удобней для себя, и легонько поцеловала его в губы. — Вот. Я же говорю, что во сне жизнь интересней.

Она отвернулась, не заметив ошарашенного лица парня, положила колбасу на ломтики круглого овсяного хлеба, оглядела готовые бутерброды и ойкнула.

— Молоко! Сбежит! — А убрав кастрюльку с огня, пожала плечами, озадаченно глядя на плиту. — Сон… А мне казалось, с молоком будет иначе…

И лишь затем снова посмотрела на Радима. Тот стоял неподвижно и смотрел на неё. Ей не понравилось: это же сон — почему он такой серьёзный?.. Перевёл взгляд на чашку, куда она налила молока, вздохнул глубоко и поднял глаза.

— Наташа, а тебе правда хотелось этого?