Разносчик

Так, воркуя и уговаривая ласковыми голосами, эти двое довели Наташу до лифта, а потом доставили и в квартиру. Здесь они усадили девушку на диван, и Игорь самолично сбегал на кухню проинспектировать холодильник и, присвистнув, выразил «полный одобрям-с» его содержимому, а Лена после его прихода в комнату сбегала на кухню и самолично сделала медовый раствор, заставив выпить его в их присутствии.

— Так, Наташа, ты ложись, я тебя укрою…

— Лена, ну я не совсем расклеилась! — уже рассердилась девушка. — Стоять на ногах могу. Сама дойти до кухни могу! Сделать себе чай — тем более.

— Наташенька! — медовым голоском пропела эмпат, а потом по-мальчишески символически плюнула в сторону. — Чёрт, я и забыла, что ты не реагируешь на это сейчас. В общем, я тебе перезвоню через часа два и узнаю, что тебе нужно. Если что — Игорь и я тебе привезём всё, что скажешь, ладно?

— Ага, — сказал Игорь. — Ложись, отключи телефон и не позволяй никому портить тебе настроение. Ну, мы побежали.

— Поехали, — поправила Лена и кивнула. — У тебя дверь на английском замке. Я хлопну, чтобы закрылась. Отдыхай.

Наташа про себя уже взмолилась: «Господи, да уйдите вы побыстрей! — А через секунды озадачилась: — Что-то не поняла, как мне Лена звонить будет, если Игорь советует отключить телефон?»

Парочка, обрадованная лишним свободным временем, умчалась, будто услышала её мольбу. Услышав щелчок замка, Наташа выждала ещё немного и пошла на кухню. Открыла холодильник — по одобрительному возгласу и присвисту Игоря она сразу поняла, что здесь что-то не то. Увидев содержимое, от которого холодильник просто ломился, шёпотом охнула. Закрыла дверцу и застыла.

— Ну? И где ты прячешься?

— Здесь, — негромко сказали за спиной, и Наташа не спеша повернулась.

Он вошел на кухню с балкона.

Теперь выглядел он, как обычный горожанин. Никаких поношенных и грязных вещей больше на два размера. Никаких вытянутых на коленях неопределённых штанов. Ну и никаких торжественных костюмов. Чистенькие и новенькие джинсы, белая футболка и какая-то мужская кофта на «молнии».

Взгляд, будь Наташа в толпе, соскользнул бы с него сразу. Парень остался бы точно незамеченным. Таких, как он, в городе тысячи. Разве что смотрит сквозь слежавшиеся пряди тёмных волос диковато. Но это могла понять только Наташа, уже немного зная, что он собой представляет. Для другого человека в этих небольших глазах вряд ли что промелькнёт необычное… Ну, насторожён парень. И что? Сколько таких насторожённых на улице. Молодёжь, они все такие — не слишком доверчивые.

— Что случилось? Почему они так кудахтали над тобой? — с хорошо ощутимым презрением спросил Радим.

Девушка задумчиво оглядела его и отвернулась к плите.

— Ничего не случилось. — Оглядев кастрюли, оставленные с утра на подоконнике, спросила: — Есть будешь? Мне хочется чего-нибудь слопать.

Она водрузила кастрюлю с супом — как раз на двоих осталось! — на плиту и зажгла конфорку. Услышала шаги сзади.

— Почему ты не ответила? Я что — обидел тебя? Что произошло? Почему они так с тобой?

— Я же сказала — ничего, — ровно ответила Наташа. Постояв, глядя ему в недовольные глаза, хмыкнула: — Ты хочешь многого — сам ничего не отдавая. А если баш на баш? Ты мне отвечаешь, что ты делал в детском парке, — я говорю, что со мной. Как?

— Ты меня видела?

Удивился он искренне. Неужели так надеялся на свои тёмные очки?

— Да ты на глаза лез так, что тебя видели все кому не лень, — пожала плечами девушка и поставила на стол две тарелки. «И спрашивать больше не буду, хочешь есть или нет, — подумала она сердито. — Разолью суп по тарелкам и сяду есть. А ты — как хочешь!» — Ну? Так что ты делал в этом парке? С этими своими подельниками? Только не говори, что гулял. В таких костюмах не гуляют по утрам в таких местах.

Он безразлично проследил, как она быстро режет помидоры на доске и заправляет их зеленью и майонезом, достаёт ложки, выкладывает на стол пачку сметаны. Но снова не смог сдержать удивления, когда она выставила на стол хлеб и протянула ему нож.

— Зачем?

— А… Извини… Это я машинально. У нас в семье хлеб обычно отец режет. Ну, я и привыкла: мужчина рядом, ему и нож — хлеб резать на стол.

Девушка было собралась положить хлеб с ножом на стол, но Радим перехватил это движение. Поймал её кулачок, и она поневоле разжала пальцы. Забывшись, некоторое время она смотрела, как он прижимает буханку хлеба к груди и режет аккуратные ломти. Потом опомнилась и разлила по тарелкам горячий суп.

Нарезав хлеб, он поколебался и сел напротив. Посмотрел на тарелку перед собой, взял ложку. Привстав, Наташа положила ему сметаны.

— Одного зовут Сашком, второго — Севкой, — вдруг сказал Радим, в полном молчании уничтожавший, а не евший суп. — Они находят клиентов, а потом мы договариваемся, как проделать то, что ты уже знаешь. Вот и всё.

— А если однажды вас поймают на этом? — со страхом спросила девушка, опустив свою ложку: горло снова застыло так, что сглотнуть было проблемой.

— А что могут вменить? — пренебрежительно спросил парень. — В полиции кошмары к делу не пришьёшь.