Разношерстная... моя

Ялька чуяла, что все эти размышления очень ей нужны, дабы не наворотить дел. Но, труся по вечерним улочкам с глиняной махоткой в зубах, следовало быть начеку. Махотка – крохотный горшочек с узким горлом, что бабуля запечатала воском – был круглым. И все норовил выскользнуть из пасти. Прижать же его поприлежней Ялька страшилась: попадет сонное зелье на язык, и свалишься где-нибудь под забором. А тут еще и дедулин сверток – она прям не собака, а какой-то суслик с набитыми защечными мешками. Добро хоть другие псы не вяжутся – бояться оборотня, как огня. А случись пацанам с палками, так впопыхах все свое добро и сронишь. Ялька уже нарывалась на обормотов, гоняющих собак – двоих даже покусала. И вовсе их не боялась, просто не ко времени такая докука. Надо донести до бабули и то, что всучил дед, и то, что прихватила сама. Поначалу-то думала взять такую же махотку с ядом, да остереглась. Слышала и от деда, и от разбойничков, что державников лучше не трогать: не простят, и с хвоста вовеки не слезут, покуда не прибьют.

– Матушка, глянь, какая ладная!

Ялька аж шарахнулась от какой-то пухлой дурочки в цветастом сарафане и высоком кокошнике. Все такое яркое, все напоказ! Замуж хочет – поняла Ялька и свернула в ненужный ей проулочек, лишь бы к ней не полезли тискаться. Вроде, нынче она что-то недодумала – не ту псину избрала, чтоб обернуться. Собачий облик то и дело приходилось менять, дабы ее не признали на боярских подворьях, где она крутилась. Иль где угодно в городе, куда занесет народ с тех подворий. Вон даже в Тайной управе побывала, повеселила дружину, покуда не куснула того гада и не убралась подобру-поздорову. Любая псина ей не подходила, ибо стать меньше иль больше Ялька не могла. Какая-то замызганная, ободранная да лишайная так и притягивала любителей пошвыряться в нее чем тяжелым. Приходилось обретать приличный вид, вот и выбрала она нынче для оборачивания ту дивную белую суку, что жила на подворье купцов их Харанга. Лишь окрас сменяла на серый в пятнах, а то белая больно приметливая. Однако видать, и с таким окрасом Ялька все еще радовала глаз. Как бы не поймали в угоду всяким там вздорным дурам – мелькнула в голове опаска, и она заскочила под ближайший ползущий по улице воз. А с другой стороны выскочила уже обычной дворовой шавкой с вислыми ушами и облепленным репьями хвостом. Челюсти ныли от неловкой ноши! Хотелось пить, ибо в распахнутую глотку набилась пылюка. С жаждой не поспоришь. Это ж такая зараза: не станешь ей потакать, и уже совсем скоро ни о чем, кроме нее и думать невмочь.

Ялька решила еще разик свернуть с пути. Она проскочила по переулочку на одну из торговых улиц – там, почитай, в каждом настежь распахнутом дворе трактира по колодцу. И народа по вечерней поре полным-полно. Она заскочила в первые же растворенные ворота. Шмыгнула в угол двора, тесно заставленный возами, и обернулась собой. У колодца стояли трое мужиков в рубахах с закатанными рукавами и тягали воду в два ведра – поили лошадей. Ялька скромненько подошла, зажав в руке свое добро, и чинно попросила напиться.

– Ишь, какая востроглазая, – толи похвалил, толи упрекнул высокий бородач и поставил на колодезный сруб полнехонькое мокрое ведро: – Давай, хлебай. Ковшичек-то мы в колодезь сронили.

– Ничего, дяденька, – покладисто вякнула Ялька и принялась одной ладошкой быстро-быстро черпать воду.

– Ишь, как ловко-то! – уж точно похвалил другой мужик. – А чего ж второй-то не поможешь? Чай, быстрей выйдет.

Он с любопытством заглядывал ей за спину, где в сжатом кулачке торчал дедов сверток.

– Не могу, – сглотнув, поведала Ялька. – Сронить боюсь, – она вытащила из-за спины руку и показала сверток: – Бабуля велела отнести. Коль потеряю, прибьет.

– Строга? – посочувствовал мужик, зыркнув по сторонам. – А чего это у тебя там?

– Зелья, – охотно ответила Ялька, захлопав ресничками. – Бабуля наварила. Вот, боярыне несу. А та мне серебрушку даст.

– А бабка-то у тебя кто? – насторожился первый здоровяк.

– Так ведунья тутошняя, – самым невинным голоском пропищала Ялька. – Ворожея и знахарка. Боярыня велела от крыс чего-нибудь наварить. Вот бабуля и…

– Ты, девка, напилась ли? – перебили ее, отодвигая ведро. – Вот и ступай, куда велено. Еще сронишь свою отраву в воду. Потравишь нам лошадок.

– Спасибо, дядечки, – чирикнула Ялька, и вышла за ворота.