Разноцветное

Благословлённая Христом тринадцатого века из Героны,
С чертами примитивными, двуперстием простым
И симпатичными зверушками в ногах,
(На век позднее там уж рыбки – не зверушки)
Гляжу на Мемлинга и раннего ван Эйка.

И понимаю, наконец, в чём радость

Неоткрытой перспективы:
На их полотнах боль распятья и мучений
Не выглядит реальной.
Цвета такие, будто сказка скоро
Закончится счастливейшим концом.

Проснётся, улыбнувшись прошлому кошмару,

С минуты на минуту Добрейший Человек,
Что ничего плохого никому не сделал —
                                        даже Понтию Пилату.
Кстати, в честь кого название «пилатес»?

* * *

Адам и Ева с яблоком от змия
В саду от Дюрера – почти что без деревьев.

Узнала – радость – как знакомые

На встрече непредвиденной. Однако
Змеюка всё ж струится аккуратно
Справа сверху.

* * *

Не знают многие, что Босх писал с натуры
В голландском городе с названием Ден Бос.
Там был приют умалишённых и калек,
Куда свозили всех несчастных из округи
И даже из далёких деревень.

Они же не всегда в приюте приживались

И часто расползались по деревне.
Вот их-то Босх с натуры рисовал.
Триптих его «Сады…» в подвале Прадо
Про древнюю Голландию напомнил.

* * *

У Рафаэля кардинал весь в красном.
Цвет сочный, несъедаемый веками.

И на других полотнах этих же веков

Одеты многие кто красно, кто бесцветно.

Неужто мантию создали потому,

Что был пигмент природный красный
                                              самый стойкий?
Хоть всем известно, что ужасно дорогой.

* * *

Портреты знати вызывают сожаленье:
Жабо под шею. Лето и жара.
Одежды тёмные, тяжелые, тугие.
Не удивительно, что без улыбок все
И хмурятся сурово.
Духи, наверное, тогда изобрели.

* * *

А если похудеть сумею быстро,
То стану я на Грацию от Рубенса похожа. Целлюлитом.

Ореховое

Мотыга. Кочерга. Лопата.
И швабра, и топор.
Ведро 135 – как номер дома.

Чтоб в него попасть,

Звонить я буду дважды —
Так велели на многих языках
При входе.

Шесть шпицев (чучело одно)

И попугаи в клетке (чучел много).

Жена Жоржетта – Муза, и любовь всей жизни.

Зачем идти в теплицу рисовать,
Когда она на кухне и под боком?

Голубизна стены, как синева простора

Виднелась из окон,
Которые под шляпой с яблоком
Открыли занавески
И паровозом мысли
Съехали с камина в спальню. В самый центр.

И облако, и облако, и облако,

И отражение лица в затылке…

Жираф в стакане в мире сюра,

в котором у замочной скважины почти что
Провалился в полость ключ…

Гарцующая в полосатости деревьев

Гнедая кобылица, на которой
Девица вся в лиловом…

Окно разбилось. Вместе с ним

Куски пейзажа расставляли
Внутри квартиры
Хоть сломано, но ясно,
Как сложился паззл.