Разные годы

С утра до ночи враги предпринимали отчаянные попытки хотя бы ненадолго задержать продвижение советских танков, артиллерии и пехоты. Вновь появились стаи «юнкерсов», вновь в высоком знойном небе завязались воздушные бои.

В этой битве Четвериков занимал свое скромное, но важное место. Он должен был со своими пехотинцами форсировать реку и закрепиться на том берегу. Это просто сказать — «форсировать». Но для того чтобы это сделать, нужны усилия и жертвы, опыт и решимость, проявление храбрости во всем: в спуске к реке, в подвозе снарядов, в помощи застрявшей кухне, в установлении и сохранении связи, в рукопашной схватке в траншеях врага, там, на отвесном берегу.

Вот повозочный Василий Корытный. Под обстрелом и бомбежкой он подвез к реке ящики со снарядами и патронами, потом вернулся за консервами и сухарями, спрятал их в окопе и спросил:

— Все? Можно ехать?

И только тогда он признался, что ранен в плечо.

Вот телефонист Сергей Бекетов. Он тянул провод. Разорвавшийся вражеский снаряд оглушил его и засыпал землей. Он полежал с минуту, потом пополз к реке, вырыл там окопчик и, установив телефон, спокойно спросил у Четверикова:

— Как вы меня слышите, товарищ майор?

Вот повар Тимофей Гирник с той самой, застрявшей в овраге кухни. Он пробирался сюда ползком и принес три тяжелых термоса с обедом для солдат, которым предстояло проникнуть на тот берег. «Как же они пойдут не евши!» — заметил он.

Таков всеобщий войсковой дух на фронте в эти августовские дни 1943 года.

Когда потом, после форсирования реки, я спросил у Четверикова, кто отличился в этой труднейшей операции, он назвал имя человека, который погиб — сержанта Ростислава Костырина. Костырин ворвался со связкой гранат во вражеский окоп и захватил пулемет, мешавший продвижению пехоты. Храбрец был убит осколком бомбы.

— А остальные?

— Все остальные действовали как обычно, — ответил Четвериков.

И в этом «как обычно» была именно та сила, которая помогла удержать наши позиции в июльские дни, позже, в августе сокрушила врага на хорошо укрепленном орловском плацдарме.

Итак, Четвериков должен был форсировать реку. Враг сосредоточил свои огневые средства на узком изгибе ее. Майор, любивший заглядывать в психологию и ход мыслей вражеского офицера, понял, что противник ждет его здесь. Это наиболее удобное место с отлогим берегом и кустарником для его сосредоточения. Именно поэтому Четвериков решил переправляться в километре отсюда. Он нашел там мель, и ночью, вброд, без моста, только с помощью саперной разведки перешел на вражеский берег и нанес немцам удар с фланга. Конечно, нелегко идти по пояс в воде с полным вооружением и тянуть за собой пушки, минометы и обозы. Но все же к рассвету река осталась позади, и автоматчики, пехотинцы, артиллеристы продолжали свой освободительный путь.

Утром наши войска выбили немцев из Орла. И хоть в город ворвались не солдаты Четверикова, наступавшие юго-западнее Орла, но и они вложили свои кирпичи в ту великую и бессмертную цитадель, которую не смогло одолеть и о которую разбилось вражеское нашествие. В этой цитадели — отвага и стойкость, доблесть и мужество, верность идеалам и героизм советского народа. И во славу этой цитадели, в память ее жертв прозвучал в тот день — пятого августа 1943 года — первый салют в Москве, ставший после этого вестником ратных побед нашего народа.

Центральный фронт

Июнь — август 1943

ОТ ДНЕПРА ДО БУГА

«ЦАРИЦА ПОБЕД»

В ту напряженную ночь, когда наши войска огнем и штурмом распахнули ворота в Барановичи, открывающие им пути в Белосток и Брест, — в ту же ночь они устремились на юг и запад. Они уже овладели городом Слоним и приблизились к Волковыску. На Пинском направлении они прошли по лесам и болотам к городу Лунинец, переправившись через реку Припять. Есть какие-то неисчерпаемые силы, которые дают возможность наступать на третьей неделе в том же темпе, как и на первой, и эти силы определяются не цифрами, не обилием танков, пушек и бомбардировщиков, а характером нашей армии. В жизни армии, как и ее солдат, есть такие дни, когда испытываются все ее душевные, нравственные и технические силы, дни, которые требуют концентрации и напряжения ума, воли, опыта, выносливости, — всего, что дано природой и приобретено в тяжких походах. Это — дни наступления. А такое стремительное, оказавшееся вне пределов наших обычных представлений о войне, такое грандиозное наступление, какое мне приходится наблюдать на 1-м Белорусском фронте, — требует еще и тройных условий — и умственных, и технических, и душевных.