Разные. Мужское и женское глазами приматолога

Странно, но другие научные дисциплины видят гендеры диаметрально противоположным образом. По традиции антропология описывает человеческое общество как пакт, заключенный между мужчинами. Антропологи былых времен фиксировали свидетельства из самых разных уголков мира о мужской дружбе, мужских домах, мужских обрядах инициации, братствах, охоте на крупную дичь и военных действиях. Женщины были всего лишь собственностью, идеально подходящей для бракосочетаний между соседними племенами. Как выразился автор одной критической статьи, «антропология всегда включала мужчин, говорящих с мужчинами о мужчинах». Сам термин «мужская дружба» был впервые прославлен Лайонелом Тайгером в его книге «Мужчины в группах» (Men in Groups, 1969). Он видел братство как склонность, которая возникла в ходе эволюции, чтобы служить обороноспособности группы и быть преимуществом на охоте. До сих пор кооперативная и нравственная природа человеческого общества считается обусловленной высоким уровнем мужской солидарности, которая требуется для ведения межгрупповых венных действий[351].

С такой точкой зрения тоже не все в порядке. Она подчеркивает не только мужское взаимодействие, но и мужское правление. Возможно, по этой причине Тайгера тревожил приток в политику современных женщин: «Если женщины в больших масштабах будут вливаться в политику, это может привести к революционным и, возможно, опасным социальным изменениям с многочисленными скрытыми последствиями»[352].

Я не разделяю тревоги Тайгера и рад, что современная антропология оставила свою андроцентрическую зацикленность в прошлом. Как и приматология, эта наука пережила массовый приток женщин-ученых, изменивших антропологическую картину мира. Но антропология не зря делала упор на повсеместном распространении мужского взаимодействия. Это яркое качество нашего биологического вида, которое выделяет нас из всего царства животных. Мы часто видим, как самки животных совместно добывают пищу, сообща защищают детенышей и взаимодействуют по другим причинам. Представьте себе стадо слонов или охотничий прайд львиц. А вот совместная деятельность самцов встречается намного реже. Самцы часто держатся подальше друг от друга и встречаются только для боя. Существует несколько заметных исключений, таких как львы, дельфины и шимпанзе, но настоящими чемпионами являются люди. Мужчины невероятно легко собираются в команды. Они постоянно работают сообща, даже доверяют собственную жизнь своим товарищам во время охоты на крупную дичь или в период войны. Совместный труд у мужчин — это отличительный знак человеческого сообщества.

Тем не менее ни к чему выделять один гендер по сравнению с другим, когда речь идет о совместном труде. Авторы недавнего метаанализа, включающего пятьдесят лет исследований, сотни экономических игр и тысячи участников, не сумели найти существенных различий между способностью мужчин и женщин к совместной работе[353]. Не будет преувеличением назвать всех людей, независимо от гендера, прирожденными игроками в команде. Поэтому я призываю примирить антропологический взгляд на братство с психологическим взглядом на сестринство. И то и другое трудно не заметить, и то и другое весьма эффективно.

Недопонимание происходит частично оттого, что за мужчинами установилась репутация созданий соревновательных и иерархичных. Никто не отрицает таких наклонностей, но ошибочно думать, что это мешает мужчинам ладить друг с другом. Словно единственный выбор у мужчин — это либо стать соперниками, постоянно ведущими борьбу за статус, либо стать друзьями на всю жизнь. Любопытно, но мужчины часто становятся друг для друга одновременно и тем и другим. Они запросто переключаются с одного на другое. Могут безо всяких проблем быть одновременно друзьями и соперниками. Более того, иерархия не только не затрудняет их совместную деятельность, но и способствует ей. Я лично знаком с этим явлением, так как вырос в семье с пятью братьями.

В качестве небольшой иллюстрации могу привести сериал 2018 г. на канале Netflix, в котором играют американо-канадские комики Стив Мартин и Мартин Шорт. Он начинается с того, что оба персонажа стоят на сцене и поливают друг друга грязью. Они от души смеются над каждым изощренным оскорблением, летящим в их сторону, подчеркивая, что были друзьями десятки лет. Их треп очаровывает нас, поскольку в близкую несексуальную дружбу между мужчинами или «крепкую мужскую дружбу» верится больше, когда в ней присутствует определенная перчинка. Кого же уесть, если не старого друга? Это может показаться парадоксальным, но мужчины чувствуют себя вполне комфортно, будучи стеснительными и самоуверенными в одно и то же время[354].

Этот парадокс роднит их с самцами шимпанзе.