Разные судьбы нас выбирают

Но поразмышлять не получилось, так как родинки блондин решил все же поискать и… приласкать более основательно. Какие-то крохи стыда все же оставались, и, вспомнив, как именно ласкали родимые пятнышки на бедре и груди, я решила не сдавать те, что находились в еще более интимных местах. Но начала с тех, местоположение которых казалось мне вполне невинным. Почему-то особенно чувствительной оказалась та, что около уха. От негромкого смеха, прикосновений и аромата можжевельника я металась на простынях, не в силах сдержать длинного стона. Впрочем, до тех родинок, что я показывать не хотела, он тоже добрался.

Мир осыпался искрами еще несколько раз, пока я не ощутила, что стихии успокоились и теперь медленно оседают внутри после своей последней вспышки, из-за которой и пришлось принимать такие экстренные меры, как более тщательное изучение родимых пятнышек.

Пытаясь успокоить дыхание, я обняла взмокшего мужчину, понимая, что сейчас хочу только спать. В теле ощущалось приятное опустошение.

Услышала, как Лирвейн что-то шепнул, и нас окутала Вода. Когда стихия схлынула, то мы уже были сухими, свежими и приятно пахнущими хвоей. Так вот откуда запах… Аромат его силы. Не Воды, а Лира. Придает окраску, индивидуальность.

– Спи, маленькая, – раздался грустный голос блондина над головой. Я хотела что-то спросить, но прохладные пальцы коснулись виска, и сознание затопил вязкий туман сна. Уже в полудреме услышала: – Завтра будет новый день. И я впервые боюсь загадывать. Не знаю… Я не знаю, что будет с нами. Со мной… Любовь – самая страшная кара моего народа.