Разные жизни Грэма Грина

Тем временем Грину предстояло завершить роман с Дороти. Словно желая извлечь максимум страдания из предстоящего, он надумал поехать с ней в Марокко и там в городе Марракеш вручить письмо с признанием, что он полюбил другую женщину и им необходимо расстаться (правда, остается неясным, намеревался ли он наблюдать за тем, как она читает письмо, или же скрыться от нее на просторах африканской пустыни). Однако весной 1948 года Дороти сама прознала о новом увлечении Грина — как раз накануне предполагаемой поездки в Марокко. Как ни странно, они все-таки отправились в путешествие, хотя оно, надо полагать, ни ему, ни ей не доставило никакой радости. И лишь затем в мае 1948 года Грин окончательно съехал из квартиры на Гордон-сквер, которую снимал вместе с Дороти. В том же месяце увидел свет его новый роман «Суть дела» с эпиграфом из Шарля Пеги: «Le pecheur est au coeur meme de chretiente... Nul n'est aussi competent que le pecheur en matiere de chretiente. Nul, si ce n'est le saint» {{«Грешник постигает самую душу христианства... Никто так не понимает христианства, как грешник. Разве что святой» (перев. с франц. Е. Голышевой и Б. Изакова).}}, — и Грин проснулся знаменитым.

Роман Грина с Кэтрин превратился в густую декадентскую смесь духовности и секса. Как-то он написал ей, что хотел бы лежать с ней в постели и читать Хуана де ла Крус {{ Хуан де ла Крус (1542—1591) - испанский писатель-мистик, сподвижник Терезы Авильской, причислен к лику святых.}}. В другом его письме содержатся неприкрытые намеки на желание заняться с ней анальным сексом, а еще в одном — свидетельства садомазохистских экспериментов: «Любовь моя, тот самый след от сигаретного ожога уже не виден. Надо бы его возобновить». Отношения между возлюбленными вдохновили писателя на роман «Конец одной любовной связи» (1951) — откровенно эротический и вместе с тем предельно насыщенный религиозными мотивами (и не менее безупречный в смысле формы). В переписке с Кэтрин Грин дает ему «домашнее» название — «великий роман о сексе». Похоже, что в ранних редакциях текст был еще более откровенен: «Изъятые пассажи насчет «узких чресел» совсем меняют дело», — писал он Кэтрин в ноябре 1959 года. (Эта не распознанная Шерри аллюзия отсылает нас к считавшейся предосудительной цитате из романа Ивлина Во «Возвращение в Брайдсхед»: «А теперь, на разбушевавшемся океане <...> я вступал во владение ее узкими чреслами...» {{Перев. с англ. И. Бернштейн.}})

Появившись в печати, роман «Конец одной любовной связи» оказал заметное влияние на роман реальный. До того времени Гарри Уолстон, похоже, оставался снисходительным мужем и ничего не имел против частых отлучек Кэтрин. Однако ознакомившись с романом, не без горечи узнал себя в том самом государственном чиновнике, которому наставляет рога жена и которому Грин с присущей ему игривостью дарит свое первое крестное имя — Генри. Уолстон стал требовать, чтобы связи Кэтрин и Грина был положен конец. Последовали бурные выяснения отношений, разговоры в повышенном тоне, ссоры, примирения и новые ссоры. Однажды Гарри всю ночь горько рыдал в своей комнате. В письмах к Кэтрин Грин тоже часто признается, что, разлучившись с ней, пролил много слез, — хотя они продолжали изредка встречаться в разных точках земного шара. Он настойчиво уговаривал Кэтрин оставить мужа, пытаясь найти квадратуру теологического круга, в который они попали как в ловушку: исповедуя католичество, они не только не имели права на развод и новый брак, но и не могли сожительствовать, так как не были женаты. Вот образчик его аргументации:

Если бы мы на какое-то время поселились вместе, то у каждого была бы собственная комната, так что в любой момент, не прерывая нашей совместной жизни и любви, ты могла бы ходить к причастию (мы то и дело будем отступать от правил, но какое кому дело).

Когда Кэтрин в ответ предложила перейти на платонические отношения (ироническая реприза эпизода ухаживания за Вивьен), Грин ответил отказом, приведя цитату из своего любимого поэта Браунинга: «Грешить так грешить, раз под Богом мы ходим» {{ Из стихотворения Р. Браунинга «Прежде».}}.

Все письма Кэтрин Грин уничтожил, так что у нас складывается несколько односторонний взгляд на их отношения, однако ее письмо к сестре (которое приводит в своей книге Шерри) дает представление о том, что она сама думала о Грине: