Разоблаченная Изида. Том II

Этот намек, сам по себе такой непонятный, объяснен в «Сатапа-брахмане». Она учит, что человек, стремящийся к духовному совершенству, должен иметь три рождения: 1) физическое от своих смертных родителей; 2) духовное, через религиозную жертву (посвящение); 3) его конечное рождение в мир духа — при смерти. Хотя может показаться странным, что нам приходится отправиться в древнюю страну Пенджаба и на берега священного Ганга за толкованием слов, произнесенных в Иерусалиме и повторяемых на берегах Иордана, но факт этот очевиден. Второе рождение, или возрождение духа, после естественного рождения того, что рождено от плоти, могло удивить еврейского правителя. Тем не менее, оно преподавалось за 3000 лет до появления великого Галилейского Пророка не только в древней Индии, но всем эпоптам языческого посвящения, которым были раскрыты великие тайны ЖИЗНИ и СМЕРТИ. Этот секрет из секретов, что душа не привязана к плоти, на практике демонстрировался примерами йогов, последователей Капилы. Освободив свои души от пут Пракрити, или Махата (физическое восприятие чувств и ума — в одном значении, творение), они до того развили свою силу души и силу воли, что в самом деле стали свободными, еще на земле, сообщаться с божественными мирами и творить то, что ошибочно названо «чудесами».[670] Люди, чьи астральные души достигли на земле «нехрейяса» или «мукти», являются полубогами; как развоплощенные духи, они достигают мокши или нирваны, и это есть их второе, духовное рождение.

Будда излагает доктрину о новом рождении так же ясно, как это делает Иисус. Желая порвать с древними мистериями, куда невозможно было допускать невежественные массы, индусский реформатор, хотя в общем умалчивающий о не одной только сокровенной догме, ясно излагает свою мысль в нескольких отрывках. Так, например, он говорит:

«Некоторые люди рождаются снова; злодеи идут в Ад; праведные люди идут на Небеса; те кто освободились от всех мирских желаний, вступают в нирвану» («Наставления из Дхаммапады», V, 126).

В другом месте Будда говорит, что

«лучше верить в будущую жизнь, в которой можно испытать счастье или тяготы; ибо сердце уверовавшее в это, прекратит грешить и будет поступать добродетельно; и даже, если бы не было никакого воскресения, такая жизнь создает доброе имя и уважение людей. Но те, кто верят в уничтожение при смерти, совершат любой грех, какой выберут — вследствие своего неверия в будущую жизнь» [649, с. 54].

«Послание евреям» трактует о жертвоприношении крови.

«Где есть завещание», — говорит пишущий, — «там непременно должна быть и смерть завещателя… Без пролития крови нет и отпущения грехов».

Затем опять:

«Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, кто сказал ему: Ты сын мой; Я ныне родил Тебя» [Евреям, V, 5].

Отсюда следует очень ясный вывод, что 1) Иисус рассматривался только как первосвященник, подобно Мельхиседеку — другому аватару или воплощению Христа, согласно отцам церкви; 2) что автор считал, что Иисус стал «Сыном Божиим» только в момент его посвящения водою; отсюда следует, что он не родился богом, и также не был физически зачат Им. Каждый посвященный «последнего часа» становился, посредством самого факта посвящения, сыном Божиим. Когда Максим Ефесский посвящал императора Юлиана в мистерии Митры, он произнес в качестве обычной формулы этого обряда следующие слова:

«Этой кровью я смываю твои грехи. Слово Всевышнего вошло в тебя, и отныне Его Дух будет почивать на НОВОРОЖДЕННОМ, ныне-зачатом Высочайшим Богом… Ты еси сын Митры».

«Ты еси Сын Божий», — повторяли ученики после крещения Христа. Когда Павел стряхнул с себя гадюку в огонь, безо всякого вреда себе, жители Мелиты «говорили, что он бог» [Деяния, XXVIII]. «Он — сын Бога Прекрасного!» — было термином, употребляемым учениками Симона Волхва, так как они думали, что в нем проявляется «великая сила Бога».