Разоблаченная

Я не подчиняюсь. Бегу. Бегу. Ударяю о серебристую дверь лифта, нажимая ладонью на кнопку вызова. Я слышу в коридоре твои шаги.

‒ Икс, я сказал: сейчас же вернись обратно!

Я ничего не говорю в ответ. Я задыхаюсь, в груди все сдавливает, легкие горят. Я не могу дышать.

У меня кружится голова.

Лифт приезжает, я вбегаю в него и быстро нажимаю кнопку, чтобы лифт привез меня в лобби. Когда двери закрываются, я вижу тебя.

Ты обнажен по пояс, на тебе лишь слаксы. Грудь блестит от пота. Волосы в беспорядке. Ты взбешен.

Твои руки удерживают дверь лифта от закрытия, и на меня накатывает приступ паники. Но вместо того, чтобы сковать меня, в этот раз все наоборот, он подстегивает меня к действию.

‒ Почему ты не относишься ко мне так же, как к ней? ‒ задыхаясь, говорю я, мой голос звучит резко, практически навзрыд. ‒ Почему никогда не трахаешь так же, как ее?

‒ Она ученица... ‒ начинаешь ты.

Позади тебя я вижу Рейчел, выглядывающую из-за угла. Все еще обнаженную, и не стыдится этого. Она вся во внимании.

‒ И что с того?

‒ Ты более ценна, чем она. Она когда-нибудь станет лишь «Невестой». А ты... Ты Мадам Икс.

Рейчел позади тебя, она мертвенно бледная. Слезы видны в ее карих глазах.

‒ Ты ублюдок, ‒ шипит она.

Ты резко оборачиваешься.

‒ Рейчел, подожди.

Внезапно, ты стал походить на обычного человека. Пойманного в ловушку мною и Рейчел.

‒ Но я не заслуживаю того, чтобы ты разделся. Не стоит вести себя так, словно тебе хочется быть со мной. Словно получаешь удовольствие, трахая меня, хотя очевидно, что его ты испытываешь с ней.

Я не могу остановить поток слов. Он подобен лавине.

‒ Я всего лишь твоя собственность, Калеб. Ты удерживаешь меня рядом, потому что тебе нравится обладать мной, а не потому, что я тебе нравлюсь. Не потому, что тебе это приятно.

Все это лишено малейшего смысла. Я одновременно ревную, и в то же время ненавижу тебя. Тем не менее, ты мне нужен, я хочу тебя, хочу, чтобы ты относился ко мне так, как к Рейчел. Хочу...

Не знаю, чего я хочу.

Все из того, что я хочу, лишено всякого смысла.

Я сама себя не понимаю.

Чего же я хочу?

Свободы.

Я отбрила тебя. Жестко. Ты явно шокирован, пятишься назад, и я слышу удивленный вопль Рейчел.

Двери лифта закрываются.

‒ Черт тебя подери! ‒ Слышу я вдали твой громкий крик, который я никогда раньше не слышала.

Я ничего не понимаю, лишь слышу свои собственные всхлипы, прерывистое дыхание, пока пересекаю лобби, и я знаю, что рыдаю, но меня это совсем не заботит.

В этот раз шум Манхэттена не парализует меня.

Я бегу на своих четырехдюймовых шпильках от «Гуччи».

Я бегу в платье, сшитом на заказ.

В этом городе лишь одно знакомое мне место, и как-нибудь я его найду.

Метрополитен-музей.

У меня нет денег на входной билет. Но когда я подхожу к кассе, то вижу невысокую пожилую темнокожую женщину за столом.

Она узнает меня.

‒ О, это вы! Не видела вас... боже, должно быть несколько лет!

‒ Привет...

Я не знаю ее имени. Но, похоже, что мы знакомы. ‒ Да, давненько это было.

‒ Где мистер Индиго?

‒ Я... я пришла одна.

И вдруг она словно понимает.

‒ Оу, ‒ склонив голову набок, спрашивает она. ‒ Милая, с тобой все в порядке?

Я качаю головой, не в силах соврать вслух.

‒ Нет, нет. Мне нужно... войти, но я забыла деньги. У меня с собой ни гроша. И мне необходимо... необходимо зайти внутрь.

‒ Нужно заплатить, если хочешь войти, ‒ говорит она. ‒ Если у тебя есть хоть доллар, я смогу тебя пропустить.

‒ У меня ничего нет. Ни пенни.

Мгновение она колеблется. Затем тянется в свой задний карман, достает скомканные купюры и опускает два доллара в кассовый аппарат, после чего вручает мне билет.

‒ Ты мне нравишься, милая. Ты любишь это место. Раньше ты часто бывала здесь. Каждый день.

‒ Спасибо. Огромное спасибо.

Она машет рукой.

‒ Та ладно, ничего особенного.

‒ Вы представить не можете, что это для меня значит.

Впрочем, как и я. Но я вхожу и понимаю, что знаю путь. Ноги сами несут меня к тому полотну.

Там находится лавочка, тусклое освещение. Белые стены. Мое полотно не на видном месте, просто одно из многих, а не важное. Я сажусь на лавочку, скрестив под ней ноги.

Я смотрю на нее.

Полотно «Мадам Икс».

Ей присуще такое самообладание, естественная сила. Изгиб шеи, сила рук, выражение спокойствия на лице.

Я долгое, очень долгое время смотрю на нее. Находя умиротворение в живописи, словно получаю некую степень могущества.

Есть еще картина. Я блуждаю по залам, но никак не могу ее найти.

Вот я вижу охранника, он высокий, он афроамериканец, его кожа настолько темная, что лоснится.

‒ Простите, сэр, ‒ обращаюсь я к нему. ‒ А где «Звездная ночь»?

Пустой, ничего не выражающий взгляд. Он лишь пожимает плечами.

Женщина средних лет, стоящая недалеко от меня, произносит:

‒ Милая, ты в музее Метрополитена. «Звездная ночь» выставлена в Нью-Йоркском музее современного искусства. Вниз по улице, в центре города.

Я благодарю женщину и возвращаюсь на скамью, находящуюся напротив Сарджента.

Размышляю.

Я помню, четко помню, как была здесь с тобой, и ты подвел меня от портрета «Мадам Икс» к полотну «Звездной ночи».

Но как такое возможно? Если эти картины находятся в разных музеях.