Разоблаченная

‒ Именно. Слишком далеко.

Он рукой подхватывает меня, и я подкатываюсь к нему, мое лицо прижимается к его груди. Я лежу с левой стороны от него и слышу биение его сердца: тудум, тудум, тудум, звучит как литавра у меня под ухом. Его рука напрягается, притягивает меня еще ближе. Приподнимает и укладывает таким образом, что одна половина моего тела находится на нем, другая ‒ на кровати. Он бережно держит меня, его мускулистая рука перекинута через мои плечи, вдоль спины, его большая, широкая и грубая ладонь обхватила мою попу. Мое бедро лежит на его. Рука лежит у него на груди.

‒ Лучше, ‒ говорит он.

Я не могу дышать.

Это чересчур. Слишком правильно.

Я этого не заслуживаю. Много счастья, слишком прекрасно, слишком изумительно, очень-очень-очень слишком. Восторг заставляет меня ломать ногти, затрудняет дыхание. Я сейчас расплачусь.

Он обнимает меня.

Просто обнимает.

Я слушаю его сердцебиение и пытаюсь успокоиться, пытаюсь успокоить свое безумное сердце.

И естественно, Логан замечает мое тяжелое состояние.

‒ Изабель, милая. Ты дрожишь как лист. Что случилось?

Я качаю головой.

‒ Я не знаю.

‒ Бззззззз, ‒ говорит он, звуча как звонок. ‒ Неправительный ответ. Попробуй еще раз.

‒ Все это слишком.

‒ Что «это»?

‒ Это, ‒ я хлопаю по его груди. ‒ Мы. Ты обнимаешь меня. Я не знаю, как... это слишком хорошо. Мне это очень нравится. Я очень этого хочу.

‒ Как что-то может быть слишком хорошим?

‒ Просто может. Я не знаю.

Внезапно я начинаю нервничать. Охвачена чем-то настолько интенсивным, я не могу понять его масштаб. И, кажется, близка к слезам, и не могу их остановить, хотя плакать ‒ это последнее, чего я хочу после такого чувственного, сексуального, невероятного опыта.

Но я начинаю шмыгать носом и ненавижу себя за это.

‒ Эй, эй. ‒ Он касается моего подбородка, поднимает лицо и всматривается. ‒ Это хорошие или плохие слезы?

Я пожимаю плечами.

‒ Я не знаю. Не плохие. Все было так замечательно, а теперь это.

‒ Разреши мне обнять тебя. Все хорошо, ‒ он вздыхает. ‒ Можешь поплакать. Все в порядке. Все, что тебе нужно, все хорошо. Просто позволь мне обнять тебя.

‒ Я не знаю как.

‒ Что ты не знаешь, как «что»? ‒ Он касается своими губами моих, не в поцелуе, только напоминании о поцелуе, обещании будущего поцелуя.

‒ Позволить тебе обнимать себя. Это в новинку для меня.

Он точно знает, что я имею в виду, и ему это не нравится. Но он ничего не говорит. Только сильнее прижимает меня к себе, впивается пальцами в мои ягодицы, ласкает их, спускается ниже, сжимает и поглаживает своей рукой одну из ягодиц, как будто он не может держаться подальше от моей задницы.

А потом он протягивает руку к тумбочке возле кровати, открывает ее, достает длинный черный пульт и включает телевизор. Ищет что-то под названием Нетфликс и находит фильм. Тот, о котором мне рассказывал – «А как же Боб?»

Обнаженная, эмоциональная, обнимаемая как никогда раньше, с ощущением его вкуса на языке, его рук на спине, груди напротив моего уха, я смотрю фильм вместе с ним.

Это глупо, смешно, нелепо, банально и замечательно.

Когда фильм заканчивается, он поспешно встает с кровати.

‒ Останься здесь.

Он не объясняет, что делает, поэтому я остаюсь на месте. Он возвращается с четырьмя бутылками пива в одной руке и пакетом картофельных чипсов в другой. Он складывает подушки за нашими спинами, мы садимся рядом, тонкая простынь на наших коленях. Он протягивает мне бутылку пива, кладет между моим и его бедром пачку чипсов и включает еще один фильм.

Под названием «P.S. Я люблю тебя».

Мы пьем наше пиво и едим жирные, вредные и невероятно вкусные чипсы.

И я плачу.

Рыдаю, на самом деле.

Так мило, так грустно, так романтично. Я замираю, отодвигаю пакет чипсов подальше и прижимаюсь ближе к Логану, он снова меня обнимает. В этот раз его рука находит мое бедро, собственнически сжимая его, время от времени поглаживая его ниже или выше, заставляя меня задуматься, не собирается ли он снова дотронуться до меня, проникнет ли он внутрь меня. Я не напряжена, но я хочу.

Я потеряла счет времени, и мне все равно. Я не устала. Снаружи небо темное, мир в тишине.

Хотя, это не правда, мир не в тишине, его просто нет. Существует только этот пузырь ‒ чистый, прекрасный и удивительный, на этой кровати, с этим мужчиной. Наша кожа, его запах на мне, мой на нем. Его вкус у меня во рту, воспоминания о наших поцелуях. Существует только это, и это все, чего я хочу. Я умоляю вселенную разрешить длиться этому вечно.

Он приносит нам еще по пиву и коробку клубники, которую мы едим, держа за зеленые листья и откусывая ягоду.

У меня кружится голова, я немного пьяна и безумно счастлива.

Он включает фильм «Послезавтра» про апокалипсис, и он тоже мне нравится. Он легко смотрится, под него можно расслабиться и ни о чем не думать.

Кроме мужчины, который обнимает меня своими сильными руками.