Разоблаченный любовник (Др. изд.)

Она заняла место, открыла свой новенький портфель и стала пролистывать анкеты для персонала ее резиденции. Хотя… на самом-то деле ничего не видела. Она чувствовала переутомление не только от работы и стресса, но и потому, что ей необходимо было подкрепиться. И как можно скорее.

О боже. Сама эта мысль наполняла ее печалью, и Марисса погрузилась в воспоминания о Буче. Когда она представила его, вернулось это настойчивое, туманное эхо в глубине подсознания. Словно маленький звенящий колокольчик, напоминающий ей…

На ее плечо легла чья-то рука. Она вздрогнула, когда рядом с ней сел Рив.

– Это всего лишь я.

Своими аметистовыми глазами он окинул ее лицо и волосы.

– Рад тебя видеть.

– А я – тебя.

Она слегка улыбнулась, затем отвернулась, думая о том, придется ли ей снова воспользоваться его веной. О… черт. Как ни крути, придется.

– Что-то случилось, талли? Все хорошо? – нежно спросил он. Вопрос прозвучал так непринужденно, что у нее появилось странное чувство – Ривендж каким-то образом понимал, насколько она расстроена, и знал причину. Он всегда слишком хорошо угадывал ее эмоции.

Марисса уже было открыла рот, но тут лиидир Совета постучал молотком по глянцевому столу.

– Я призываю собрание к порядку.

Голоса в библиотеке стихли, и Рив откинулся в кресле; на его суровом лице появилось скучающее выражение. Изящными сильными руками он окутал своей соболиной шубой колени, запахивая ее так, словно в комнате было тридцать градусов ниже нуля, а не приятные семьдесят [16].

Марисса закрыла портфель и уселась поудобнее, поняв, что приняла ту же позу, что и Рив, только в мех не куталась. Боже праведный, подумала она. Как все изменилось. Когда-то она ужасно боялась всех этих аристократов. Была чертовски запугана. Теперь же, глядя на изысканные наряды вампирш и официальные – вампиров, она чувствовала… смертельную скуку. Сегодня глимерия и Совет принцепсов казались ей всего лишь устаревшим публичным кошмаром, впредь ничего не значащим в ее жизни. И слава богу.

Лиидир улыбнулся и кивнул доггену, который тотчас шагнул вперед. В руках слуги находился лист пергамента, растянутый на дощечке из черного дерева. Длинные шелковые ленточки свисали с документа, их цвета обозначали каждую из шести семей-основателей. Цвет рода Мариссы – бледно-голубой.

Лиидир обвел взглядом сидящих за столом, его глаза испытующе остановились на Мариссе.

– Теперь, когда весь Совет в сборе, я хочу поставить на рассмотрение первый вопрос, а именно: представление прошения королю по поводу обязательного отстранения для всех незамужних женщин. Во-первых, следуя процедуре, мы оставим слово для неголосующих членов, присутствующих в этой комнате.

Почти единодушное согласие всех… за исключением Ривенджа. Который прекрасно показал, что думает обо всем этом.

В паузе, последовавшей за его лаконичным жестом об отказе, Марисса почувствовала на себе взгляд Хаверса. И сохранила молчание.

– Прекрасно, Совет, – сказал лиидир, – Теперь я оглашу список шести голосующих принцепсов.

Когда произносилось имя, соответствующий принцепс вставал, давал подтверждение своей кровной линии и прикладывал печать фамильного кольца к пергаменту. Это прошло без запинок пять раз. Затем произнесли последнее имя.

– Хаверс, кровный сын Воллена, кровный внук…

Когда ее брат поднялся со стула, Марисса резко стукнула кулаком по столу. Все взгляды устремились на нее.

– Названо не то имя.

Глаза линдира так расширились, что Марисса подумала: он, наверное, видит теперь и то, что у него за спиной. Из-за вмешательства Мариссы он выглядел потрясенным и даже, казалось, потерял дар речи, когда она слегка улыбнулась и взглянула на Хаверса.

– Можешь сесть, врачеватель, – произнесла она.

– Прошу прощения? – заикаясь, произнес лиидир.

Марисса поднялась на ноги.

– Прошло так много времени, с тех пор как мы голосовали… с тех пор, как умер отец Рэта.

Она оперлась на стол, пригвоздив лиидира равнодушным взглядом.

– И тогда, несколько веков назад, мой отец был жив и сам отдавал голос от имени нашей семьи. Очевидно, поэтому вы все напутали.

Лиидир в панике посмотрел на Хаверса.

– Может быть, вы объясните своей сестре, что она не имеет права…

Марисса оборвала его.

– Я больше не его сестра, по крайней мере, он мне так сказал. Хотя, думаю, мы все согласимся, что кровные узы неразрывны. Так же, как и очередность рождения.

На ее лице появилась ледяная улыбка.

– Так уж случилось, что я родилась на одиннадцать лет раньше Хаверса. Поэтому я старше его. И это означает, что он может сесть, поскольку, являясь старшим членом семьи, я сама буду отдавать голос от нашей кровной линии. Или не буду. В данном же случае совершенно определенно… не буду.

Все пришли в смятение.

Среди наступившего хаоса только Рив усмехался.

– Круто, Марисса, круто. Ты просто супер, – сказал он, сцепив ладони.

Марисса насладилась маленькой радостью от игры во власть, чувствуя прежде всего облегчение. Голосование должно быть единодушным, или это дурацкое прошение не пройдет. И благодаря ей оно уже не прошло.

– О… боже, – произнес кто-то.