Разочарованные (СИ)

Он не планировал ничего. Теперь – ничего. Просто напиться в уголочке и лечь спать. Ну может быть, вздрочнуть. Но судьба решила иначе. Уже было раннее утро, поэтому ребят, что еще развлекались, можно было пересчитать по пальцам.

Малфой не спеша потягивал свой огневиски, когда судьба решила поиздеваться над ним – бутылочка указала на него.

– Я не играю, – ответил Драко на улюлюканье ребят.

– Малфой, ты же знаешь правила, – сказал Смит.

– Я не буду его целовать, – произнесла Гермиона. – Тем более он не в круге.

– Тогда эта судьба, Грейнджер, – он уже стоял на ногах. Если судьба подбрасывает шанс – надо хватать его за хвост. Особенно, если это поцелуй с Грейнджер.

Все, затаив дыхание, наблюдали, как он медленно, словно кошка, подходит к ней. Подал руку – помог встать. Она бы попятилась обратно от него, но было не страшно. Даже интересно. Он что, правда поцелует ее? Прямо здесь? И даже не поведет в шкаф или в другую комнату?

Его руки уже на ее талии.

– Что, Малфой, так хочется поцеловаться с грязнокровкой? – спросила Гермиона шепотом, чтобы слышал только он.

– Нет, – бегло усмехнулся парень. – Так хочется тебя.

Целовать ее на виду у всех было не страшно. Было даже приятно. Пусть все видят, что он, Драко Люциус Малфой, целует грязнокровку. И ни капли не жалеет.

Гермиона сжала ладони, лишь бы не запустить их в его платиновые волосы. Лишь бы не трогать его. Лишь бы не чувствовать ту власть, что имеет над ним.

Поцелуй закончился так же быстро, как и начался – она ничего не поняла. Вот только что он ее придерживал, а вот она уже стоит, прислонив пальцы к горящим губам.

Игра все еще продолжалась, но Гермиона покинула эту вечеринку. А спустя минуту за ней следом вышел и Драко. Он был ловцом, поэтому легко и просто нагнал девушку.

Легко и просто впечатал ее тело в ближайшую стену и поцеловал, наверстывая все то, что упустил. Сейчас за ними никто не наблюдал, поэтому она позволила себе ответить, позволила своим рукам запутаться в его волосах, позволила его языку проникнуть в глубину рта и вытворять там немыслимые вещи.

Она скучала по нему.

Нет, не так.

Ее тело скучало по его умелым ласкам.

По языку, что умело мог довести ее до исступления. По пальцам, что раз за разом разжигали в ней огонь. По его запаху, что наполнял ее. По его непонятномуу шепоту ей на ухо.

Она тоже была нужна ему. Она вся. Вся для него. От непослушных кудряшек на голове до пяточек, что прижимались к его заднице, когда он был сверху.

Он простонал, когда она погладила его там сквозь ткань брюк. Член немедленно отреагировал на это невинное касание. Не такое уж и невинное, судя по выражению лица Грейнджер.

Она медленно сползла по стене, под его такое сладкое Гре-е-ейнджее-е-ер.

В нем теплилась еще искра сознания, где он находится, и что сейчас произойдет. Твою мать, Грейнджер собиралась ему отсосать. Кажется, его планы на ночь нисколечко не пострадали, а даже улучшились.

– Грейнджер, – он резко втянул воздух, когда ее язык прошелся по длине члена. – Ты не могла потерпеть минуту, пока мы не вскрыли бы кабинет?

– Нет, – честно ответила она. – А ты?

Его ответ был полностью заглушен его собственным стоном, когда она аккуратно погрузила головку пениса в рот.

Рука судорожно вцепилась ей в волосы в то время, как второй он опирался о стену, не доверяя ногам.

– Грейнджер, это центр коридора, – сделал парень попытку воззвать к здравому смыслу.

– Получается, надо ускориться? – И Малфой чуть не умер на этом моменте.

Его возбуждало абсолютно все. Грейнджер, покрывающая его член слюнями. Этот долбанный коридор, в который мог заглянуть кто угодно и увидеть их. Снова Грейнджер, на коленях стоящая перед ним. Опять Грейнджер. Его фантазия, которая уже успела поднять девушку и показывала в картинках, как он отчаянно вколачивался в нее. Опять Грейнджер, что своим языком ласкала каждый рельеф на его члене.

– Грейнджер, нас же могут…

– Похер, Малфой, – невнятно сказала она с членом во рту.

Это была не та Грейнджер, к которой он привык. Эта была ее улучшенная копия.

Он растворился в приятных ощущениях, что дарила ему Грейнджер. Ее язык неумолимо ласкал голову, вычерчивая там алфавит или еще что-то, да хоть рецепты зелий – похер. При этом она продолжала сосать, дерзко обхватив его губами. Периодически ее язык прогуливался вверх-вниз, заставляя узел в животе завязаться туже. Периодически она выпускала его полностью изо рта, чтобы губами пройтись по всей его длине. Периодически она заглатывала его так глубоко, что Малфою было страшно за девушку.

А еще она стонала. Каждое ее движение, каждое действие чем-то сопровождалось – стоном, вздохом или всхлипом. И это сносило крышу. Даже Паркинсон так не балдела от минета – у той все было отработано и четко выверено. Гермиона была же искренна в своей страсти.

Он бы кончил уже раза три, но эта чертовка намеренно оттягивала завершение процесса. И в четвертый раз слизеринец не выдержал. Лучший принцип – хочешь чего-то добиться, то сделай сам. И он сделал. Намотал ее кудри на кулак и уже сам управлял процессом, наслаждаясь ее сдавленными стонами от его жестких толчков.