Разочарованные (СИ)

Поцелуи. Поцелуи. Так много поцелуев. Губы уже опухли, но душа требует еще. Голова кружится, а мир плывет перед глазами. Никаких мыслей – все вытеснено поцелуями. Нежными, как летний ветерок. Жгучими , как глоток кофе. Крепкими, как их любовь.

Вот она была сверху, а вот уже лежит на спине, надежно спрятанная под его телом.

– Пожалуйста, – только и смогла сказать она, а он все медлил.

Глаза в глаза, а там океан нежности. И в этот раз их действительно было только двое. Ноги переплелись. Он опирался на локти, а ее руки скользили по его плечам и спине, вновь изучая. Они заново открывали этот мир. Их маленький мир.

Удовольствие текло по венам тягучей карамелью. Она слизнула капельку пота, что упала с его лба ему на грудь, а он в ответ поцеловал ее в лоб. Она чувствовала, как напряглись его мышцы под ее руками, а он чувствовал, как начинали дрожать ее ноги, не справляясь с удовольствием.

Дважды. Они сделали это дважды. Сначала в кровати, а потом, когда он уже одевался, Гермиона не выдержала и подошла сзади, обнимая. Пусть это сон, но она вдыхала его запах так глубоко, что чернело перед глазами. А потом она уже была прижата к стене и обнимала его ногами, пятками стуча по его ягодицам в такт толчкам.

Ей казалось, уйди он сейчас, то никогда не вернется. Даже во сне.

– Не хочу просыпаться, – прошептала она, когда он снова укладывал ее в кровать. Она подвинулась, и он лег рядом, ведь ей нужно было это.

– Мне же это снится? – спросила Гермиона, положив голову ему на грудь.

– А сама как думаешь? – улыбнулся слизеринец.

– Это не может быть правдой, – Гермиона зажмурилась, словно пыталась что-то себе доказать. – Я ведь видела, как ты упал.

– Ты забудешь, – ушел он от вопроса между строк.

– Нет, Тео, – запротестовала Грейнджер.

– Тогда помни, я люблю тебя.

И она заснула, неожиданно провалившись в темноту. Уже утром она будет уверена, что это просто сон. Но заправляя постель, она найдет кольцо. То самое, которое ночью Нотт крутил на своем пальце.

Она тут же опустится на пол, до боли зажимая его в пальцах. Неужели это был не сон? Она осмотрелась по сторонам: полотенце было аккуратно сложено и лежало на стуле, как она его и положила.

Стало больно. Он снова был от нее на расстоянии вытянутой руки, и снова ускользнул. В который раз. Но терять его было с каждым разом все больнее и больнее.

Но она отчетливо помнит, что он ее любит. Она не подведет его. Она будет сражаться за мир, а потом, когда она проживет долгую жизнь, он ее обязательно встретит. Они будут вместе.

Нерешительно покрутила серебряное кольцо в тонких пальцах, но решилась. Надела. Теперь оно находился на своем месте – на безымянном пальце. Даже дышать стало легче. Боль не ушла, но притупилась. Пропала жалость и обида. Она даже подкрасила губы, когда собиралась на завтрак. В дверях она споткнулась.

Та самая История Хогвартса, что выпала из рук. Но как это возможно?

– Ну что ж, Теодор Нотт, с вами не соскучишься, – плотоядно улыбнулась Гермиона, предвкушая очередную разгадку.

Они заметили, как она изменилась. Это случилось внезапно. Вчера вечером она легла спать одним человеком, а проснулась другим. Это уже был чужой человек, с другим мышлением и новым взглядом на жизнь.

Девочка, которая всегда заботилась о всех, больше не заботилась вообще. В первую и последнюю очередь, ее теперь волновала только она сама. Потому что они сделали ее такой. Потому что так сложились обстоятельства, заставляя заботиться лишь о своих интересах. Гермиона Грейнджер перестала быть удобной.

– Гермиона, что происходит? – как-то спросил Гарри шепотом.

– Гарри, мы же в библиотеке! – возмутилась девушка.

– Именно поэтому я и шепчу, – оправдался друг. – Ты стала другой.

– Я такая же, Гарри, просто вы не можете мне ничего предложить, кроме как сделать за вас домашку.

– Я не просил.

– Я про Рона.

– Но а я, Гермиона? В чем я перед тобой виноват? – Гарри уставился на нее.

– Все хорошо, Гарри, – улыбнулась гриффиндорка.

– Ты другая, Гермиона. Ты стала какой-то агрессивной, и я беспокоюсь за тебя.

Она рассмеялась. Натянуто и неестественно.

– Это очень мило с твоей стороны, но, Гарри, я не нуждаюсь в твоей заботе. День назад, другой, мне это было нужно. Неделю или месяц назад тоже, вот той Гермионе Грейнджер ты был нужен, – отчеканила гриффиндорка. – Но сейчас все хорошо, я справляюсь. Этой Гермионе Грейнджер не нужна ничья помощь. Спасибо, конечно, но нет. Я считаю, отказываться от помощи, это не агрессия.

– Ты Малфою нос сломала на Травологии! – возмутился Поттер.

– Он испортил мой конспект, так что это было заслужено, – отпарировала Гермиона.

– Тебе не кажется, что это неравнозначно?

– Мне кажется, или ты неровно дышишь к Малфою? – в тон ответила гриффиндорка.

– Я бы поспорил, кто из нас неровно дышит, – огрызнулся Поттер. Она удивленно приподняла брови, и он ответил, – я видел, как вы тискаетесь в больничном крыле.

– Что ты видел?

– Как вы целовались, – выпалил Гарри. – С Малфоем, Гермиона, фу.

Она выдохнула. Можно сказать, Гарри вообще ничего не видел.

– К твоему сведению, он хорош в поцелуях.

– Что?