Разочарованные (СИ)

Она прогулялась по саду, побродила по лабиринту из зеленой изгороди, а потом подошла к пруду. Сбросила мантию. Рядом упала любимая книжка. Затем она выскользнула из туфель.

Огромный солнечный круг отражался в темной глади пруда. И Нарцисса уверенно направилась в центр водоема. Она легла на спину, устремив пронзительный взгляд в яркое небо и раскинув руки. Она сделала глубокий вдох и зажмурилась прежде, чем начать погружаться на дно.

Когда спиной она коснулась дна, ее глаза широко распахнулись.

Закат действительно прекрасен, когда он последний.

Солнце прекрасно, даже сквозь мутный слой воды.

Вода попала внутрь через нос, и защипало горло. Инстинкт самосохранения взял свое, и женщина перекрыла доступ воды в нос, зажав его пальцами.

Но…

Но все ради семьи.

Она снова раскинула руки в сторону, а затем сделала глубокий вдох. Всего лишь на секунду голова взорвалась, словно тысячи мелких игл вонзились в тело. Но как только она смирилась со смертью и сделала еще один вдох, стало тепло. Даже жарко. Холодная вода встречала ее теплыми объятиями. Взор мутнел, а легкие наполнялись водой. Ни единой попытки спастись.

В тот момент, когда ее голубые глаза закрылись навсегда, серые глаза Драко широко распахнулись.

По его щекам текли слезы. Слезы матери. Слезы Грейнджер. Пальцы сжались в кулаки в борьбе за жизнь, и он широко распахнул глаза.

И вот сейчас он сидел с Блейзом, не понимая суеты за дверью. Да и Блейз тоже не знал, что произошло.

– Я рад, что ты пришел в себя, – улыбнулся мулат.

– Еще бы, у меня ведь есть сын, – слабо улыбнулся Драко. – Будет сын, – поправил он сам себя.

– Откуда ты?..

– Я слышал, как ты мне рассказывал.

Они оба верили, что у Драко еще есть надежда на нормальное будущее.

Блейз уснул прямо посередине разговора. И Драко воспользовался этим, чтобы выйти из комнаты. Странно, но он не встретил ни одного домовика на своем пути. Матери не было в комнате, поэтому он пошел к отцу в кабинет. Тот был удивлен, но не более. Это было второе потрясение за вечер, поэтому Люциус был настолько скуп на эмоции.

Люциус молча налил во второй стакан немного огневиски и протянул сыну. Драко, не задумываясь, принял его.

– А где мама? – спросил он, когда отец залпом осушил уже не первый бокал, судя по его виду.

Спустя пять минут Драко вышел из кабинета Люциуса. Ноги подкашивались и отказывались его держать, но он упорно шел, не прося помощи. Он дошел до своей комнаты, где Блейз с кресла переместился на его кровать.

Даже лучше, что друг спит. Есть время подумать.

Драко сидел в своей спальне и смотрел в окно.

Закат поистине был прекрасен.

В ушах звучал голос отца:

– Ты же, знаешь, Драко, когда умирает художник, Мерлин разрешает ему разрисовать небо.

Закат смазывался, потому что слезы молча текли по бледному лицу.

– Спасибо, мам. Это чудесно.

========== Глава 22 ==========

В детстве все казалось иначе. Каждый давал сам себе обещания, что никогда не станет таким.

В своем чулане на Тисовой улице у Гарри была целая коллекция супергероев. Сломанных, конечно, и выкинутым его кузеном, но заботливо вытащенных из мусорного ведра.

Хотел ли он быть супергероем? – Возможно.

Хотел ли он спасать мир? – Однозначно.

Но в настоящем мире не было супергероев. Не было ни Бэтмена, ни Супермена, а единственная женщина-кошка, которая ему встречалась – была Гермиона Грейнджер на втором курсе, только неудачно выпившая оборотное зелье.

Но он должен был спасать мир. Потому что… Должен был.

Он не хотел быть суперменом. Он хотел быть мальчиком, которого спасет Кларк Кент. Но выбора не было.

Рон Уизли хотел быть особенным. Младший из мальчиков. Самый рыжий и такой неуклюжий. Самый обычный, не выдающийся. Он ничего не умел, но пытался. Просто быстро перегорал.

Как-то раз, в шутку, Молли сказала, что Рону следует держаться за Гермиону Грейнджер, ведь с ней не пропадешь. И Рон воспринял слова матери буквально. Ему повезло, что его сестра сдружилась с его будущей девушкой. Девушка, конечно, была еще не в курсе, но ничего, Рон даст ей время влюбиться, ведь у него были харизма и чистые васильковые глаза.

Пару раз он слышал, как кто-то хотел предложить Гермионе встречаться. К счастью, это было в мужском туалете, и Рон на пальцах объяснил, что так делать не нужно – пару раз, но этого хватило, чтобы другие не засматривались на его Гермиону. Но Грейнджер росла, вытягивалась к солнцу, хорошела на глазах, и Рон снова стал встречать в глазах парней интерес.

Он всегда был рядом, всегда был наготове. Вот тут он перехватил заинтересованный взгляд, вот там его рука, словно случайно, могла коснуться ее талии. А вот здесь он нежно убирал пшеничный локон с ее щеки, а вон там ронял глупую шутку или меткое высказывание, заставляя Гермиону заливисто смеяться. И Рон видел, как заинтересованный взгляд менялся на разочарование.