Разочарованные (СИ)

Именно тогда брат объединился с сестрой, и вместе они придумали, как им достичь желаемого.

Но у Рона была за спиной одна тайна, которую он тщательно скрывал. Как-то раз никто не составил ему компанию в Хогсмид, и к нему подсел незнакомец с заманчивым предложением. Он обещал золотые горы за одну услугу. И Рон согласился. Потому что это значительно облегчало его будущее.

Джинни тоже отчаянно старалась хорошенько устроиться. Но каждый тест не давал ей двух полосок. И надежда на спасение таяла, исчезала, как, собственно, и Драко Малфой.

Она отчаянно нуждалась в новом плане, но Рон стал слишком… самостоятельным.

Гермиона Грейнджер никогда не мечтала о том, чтобы стать принцессой, как ее иногда называли за спиной. Ей не нужен был принц, тем более на коне. Но и о мальчиках она тоже не мечтала. Она хотела быть врачом, как родители. Но не стоматологом. Может быть, каким-то важным хирургом, чтобы спасать людей. А может и ученым, чтобы разрабатывать новые и нужные препараты.

Но вместо этого судьба дала ей волшебную палочку. Перспективы стали большими, как и ответственность. Гермиона шла к своей цели, да еще умудрялась тащить за собой друзей. Но судьба решила посмеяться над ней и послала ей любовь.

И сейчас Гермиона сидела рядом с Роном, который с важным видом сжимал ее коленку в Башне Гриффиндора, и не понимала, что не так.

Она мечтала об этом последние два года.

Она хотела этого.

Но она чувствовала… абсолютно ничего. Чужое. Незнакомое. И ладонь у него еще холодная.

Неловко. Будто она совершенно голая, и все на нее пялятся. Так и хотелось сбросить его руку и прикрыться.

Было что-то не так, но каждый раз, когда он ее целовал – влажно и жадно – она мечтала о требовательных губах, что дерзко бы смяли ее.

А Рон злилися, потому что дальше поцелуя дело не заходило. Максимум, он мог погладить ее коленку, а хотелось бы потискать грудь. Но нет.

– Просто дай ей время, она уже никуда не денется, – советовала Джинни, которая немного, но чувствовала себя виноватой.

Но когда ее личное счастье замерло в балансе на весах, на Грейнджер было плевать. С совестью можно договориться, а вот жизнь надо выторговывать сейчас.

Драко Малфой в детстве всегда хотел быть высоким и красивым, как отец. Мечты сбылись. Но к этому еще бесплатно прилагалось одеяние Пожирателя Смерти. Звучало круто, и Драко не понимал, почему мать всегда плакала, когда он гордо обещал, что будет таким, как папа. Теперь понял, но Нарцисса больше не плачет.

Он разбил все зеркала в своей комнате, потому что видел в отражении монстра с белыми волосами. Не по годам серьезный взгляд выдавал всю боль, через которую юноша прошел. А сколько боли было впереди.

Черт, Дамблдор обещал ему защиту, и именно сейчас Драко готов просить о ней. Но кого? Старика уже нет, а Орден вряд ли примет его с распростертыми объятьями.

Но он был Малфоем. Уже на следующий день после своего неожиданного пробуждения он гордо сидел рядом с отцом и с важным видом кивал Темному Лорду. Он понятия не имел, о чем тот говорил, мысли были где-то в облаках, и кивать приходилось на автомате – банальная вежливость, желание показать, что ты слушаешь собеседника, или же желание жить.

Дни стали одинаково скучными и серыми. Даже природа плакала вместе с душой парня.

А Блейз Забини понял, что неважно, кем ты хотел когда-то быть. Важно, кем ты стал. А стал он херовым другом. Он потерял всех, не сберег.

Когда Блейз Забини снова отправится в Хогвартс, Золотого Трио там уже не будет – ребята сбежали, оставив записку Минерве Макгонагалл, в которой объяснили, что с ними все хорошо и не стоит их ждать на следующий учебный год.

Им не везло все лето. Ребята днями и ночами думали над крестражами. Их семь, а было уничтожено только два. Гарри считал, что, рано или поздно, Волан-де-Морт поймет, чем они занимаются, и перепрячет артефакты. Или же сделает новые. Было страшно всем.

Очень часто они ругались, но это бывает, когда ведешь уединенный образ жизни. У них были только они сами. Нельзя было просто пройтись по улице и развеяться. Нельзя было написать родным. Нельзя снять номер в гостинице. Только лес и палатки. Только общество друг друга, от которого ребята начали уставать.

– Получается, нам надо найти еще пять, – каждое утро говорил Рон.

– Со вчерашнего дня ничего не поменялось, – вздыхала Гермиона в ответ.

– Надо думать, – Гарри потер шрам.

Как-то раз он сказал Гермионе, что хочет попробовать окунуться в сознание Реддла, как тот сделал на пятом году обучения, но Гермиона в пух и прах разнесла эту затею.

Они знали, что третий крестраж – медальон, реплика которого всегда была у Гарри в кармане, как напоминание о тех страшных событиях, что он пережил в пещере.

Но это не облегчало дело. Ведь где-то было еще четыре. Четыре! А они понятия не имели, что те из себя представляют. Каждый раз, Гарри мысленно шептал “минус один”, ведь он тоже был крестражем в той или иной мере. Итого три. Три!

– Я знаю, что мы ищем, – Гермиона ворвалась в палатку.