Разочарованные (СИ)

Никакой. И это радовало. Значит, можно было не ждал сцен ревности. А еще это значило, что он не подпирает рогами потолок, что не могло не радовать. Наверное. Ведь есть еще одно «но».

Он оставил бокал обратно на столик, а в следующее мгновение Гермиона не сдержала визг удивления, когда Люциус положил ее ножки себе на колени.

– Нарцисса очень любила, когда каждый вечер я ей делал массаж. Она утверждала, что мои руки забирают серость дня.

И Гермиона прекрасно понимала ее, наблюдая, как его длинные пальцы мнут ее пальчики на ногах.

– Щекотно, – поморщилась девушка.

– Дай мне шанс, и сама будешь просить об этом, – рассмеялся мужчина.

Слишком двусмысленно. И она это чувствовала. Прикрыла глаза и наблюдала за мужем из под опущенных ресниц. Она была бы врушкой, если бы не признала, что он красив. Такая холодная, но обжигающая красота. В голове не укладывалось, что сам Люциус Малфой ее муж. И он сейчас массирует ей ноги. А она фантазирует о том, какого это – целоваться с таким мужчиной.

Она потрясла головой, сбрасывая напряжение. Или вино, или он совсем расслабилась в руках умелого мужчины, а стоит держать себя в руках.

– Спасибо, – она убрала ступни с его колен.

– Мне не сложно, – улыбнулся мужчина.

– Тебе подлить?

– Нет, спасибо, мне хватит, – она прикрыла стакан ладошкой, словно он мог ослушаться и сделать по-своему. Как типичный Малфой. Но и она тоже теперь Малфой, хоть постоянно об этом забывает.

Она покраснела от его пристального взгляда и поспешила отвернуться. Определенно, алкоголь играл с ней злую шутку. В комнате стало слишком жарко, и такая же предательская жаркая волна разносилась по телу, когда он смотрел на нее.

– Пожалуй, лягу сегодня пораньше, – произносит она тихо, не доверяя голосу, что мог дрогнуть и так глупо выдать ее.

Но Люциус не вчера родился. И ей в спину прилетает:

– Знаешь, в чем твоя ошибка, Гермиона? – она обернулась, заинтересованная началом нового разговора. – Ты бежишь.

– Куда? – не понимает девушка.

– От чего или кого, – он тоже встаёт и делает несколько шагов к ней.

– Я не сбегаю, – возмутилась Гермиона.

– Ты маленькая девочка, которая слишком рано повзрослела, – с каждым произнесенным словом он подходил к ней ближе. – И ты сбилась с пути. Ты потеряла ориентир.

– Я ищу его, – прошептала Гермиона, думаю о парне с синими глазами. – Я обязательно его найду,

– Маленькой девочке иногда нужно указать на правильный путь, – делает последний шаг, что их разделяет.

– Я не понимаю…

– Ты разговариваешь во сне, Гермиона. Позволь спросить, ты мне верна?

– Конечно!

– Но ведь наш брак сплошная инсценировка, – напоминает мужчина.

– Это неважно, – горячо возражает девушка.

– Я знаю, для кого эти интервью в Пророке. Знаю, для чего тебе важно быть на поле боя, а не сидеть этом поместье.

– Я не пон…

– Просто ответь мне, будешь ли ты мне верной, – он подчеркнул это слово, – женой, когда Теодор Нотт вернётся из Албании?

Он увидел, что попал точно в цель, если ненамного глубже. Ждал ответа. А она лихорадочно припоминала, не туда ли, в Албанию, хотел увезти ее Струпьяр? Черт, теперь все встало на свои места. Нотт потратил кучу денег, чтобы вывезти ее из страны, устроить побег, как они мечтали на закатах в Хогвартсе, но она… выбрала Малфой-Мэнор. Логично, что Нотт не хочет ее видеть и никак не идёт на контакт.

Она тонула в собственной боли, отчаянье разъедало кожу.

– Я такая дура, – прошептала Гермиона.

– Ты просто заблудилась, – он ободряюще улыбнулся.

Конечно, бывает и хуже. Но может отбыто еще хуже?

Конечно, к примеру решения, принятые на нетрезвую голову.

– Я хочу… хочу вернуться на правильный путь, – шепчет Гермиона, цепляясь за его плечи.

Ей кажется, что он ее поцелует. Она даже закрывает глаза, когда видит, что его голова наклоняется к ее лицу. Немного складывает губы и чуть приоткрывает их.

– Знаете, в чем ваша ошибка, миссис Малфой? – его дыхание опаляет ее губы, но она не чувствует прикосновения его губ. Она готова разрыдаться, но берет себя в руки и открывает глаза. – Вы встречались с мальчиками, Гермиона, зелёными и глупыми. Я же мужчина. Я ищу нечто большее, чем секс.

Определенно, это все алкоголь, но она приподнимется на мысочки и шепчет ему практически в самые губы:

– Покажи мне.

А в следующую секунду она готова разрыдаться, ведь он ее поцеловал. Долгожданно.

И он был прав миллион раз, когда говорил, что он не такой. Ещё никто не целовал ее с таким одолжением, но так чувственно. Ничьи губы не заставляли гореть ее в такой лихорадке. Она еще никогда не срывала горло так быстро. Никто не целовал ей ноги, чертовки медленно поднимаясь выше. Туда, где желание просто било ключом.

Этот мужчина знал толк в сексе. Жёстче не значит быстрее, и завтра целый день ее ноги будут дрожать. Но это будет завтра. Завтра она будет придаваться самобичеванием и умирать со стыда. Но сейчас она готова молиться на этого человека, сжимая в ладонях его мягкие волосы. У нее есть сегодня, пока не взошло солнце.