Разочарованные. Трилогия (СИ)

  - Да, конечно, - директор музея поправил пенсне, и продолжил: - Про-стите, но когда я начинаю говорить о музее, не могу удержаться от неболь-шой лекции по его истории.

  - Понимаю, - кивнул Олег Федорович: - Это профессиональное.

  - Верно, - согласился с ним Ларин: - Так вот, я наведываюсь в наш музей ежедневно, каждое утро, включая и выходные дни. Понимаете, тут вот какое дело, официальный выходной у музея - понедельник. Это очень удобно. В самом начале недели жителям нашего города не до посещения музея. Они спешат на работу, а вечером предпочитают отдых у телевизора, или же, расслабляются в каком ни будь баре. В официальные же выходные ситуация иная, именно по субботам и воскресеньям, согласно статистике в нашем учреждении наблюдается наплыв посетителей. Именно по этой причине, мы и установили такой график работы.

  - Очень удобно, - прокомментировал услышанное полковник.

  - Да. Так вот, - вновь заговорил Филипп Филиппович: - Каждый день, включая понедельник, я обязательно навещаю музей в восемь часов утра. Это уже просто вошло у меня в привычку. Как ни как я, все-таки директор этого заведения. Должен держать все в строгости и порядке.

  - Вижу, вы ответственный человек, - Скавронский уже заскучал, ожидая, когда же Ларин перейдет непосредственно к ограблению.

  - Приходиться быть таковым по долгу службы, - уточнил Филипп Фи-липпович: - Сегодняшнее утро не было для меня исключением. Я как обычно в половине восьмого вышел из дома и направился к месту работы. Я совершенно не ожидал того, что увидел. Мне и в голову не могло прийти, что подобное когда-нибудь случится в нашем музее. Однако человек предполагает, а Бог располагает.

  - Так что же вы там обнаружили? - нетерпеливо осведомился Олег Федорович.

  - Я понял, что произошло что-то ужасное, едва подошел к двери. Понимаете, дверь в музей запирается в восемь часов вечера, а открываем мы ее в восемь часов утра. Я же подошел к музею без пяти восемь. Представляете, что я увидел первым делом, поднявшись на крыльцо?

  - Боюсь, что нет, - искренне ответил полковник.

  - Я обнаружил, - придав выражению своего голоса таинственность, произнес директор музея: - Что дверь не заперта, - далее последовала трагическая пауза.

  - Да вы что? - попытался искренне изумиться Скавронский: - Она дей-ствительно была открыта?

  - Именно, Олег Федорович, именно, - подтвердил Ларин: - А подобная вещь просто исключена.

  - Почему же, Филипп Филиппович? Ну, может быть, уборщица пришла пораньше, или же охранник решил проветрить помещение. У вас ведь имеется охранник в музее? Не вижу ни чего странного. Вы сами только что сказали, что суббота - это день, когда у вас наплыв посетителей. Неужели ни кто не мог позаботиться о том, чтобы заблаговременно привести музей в порядок?

  - Вы ошибаетесь, - отбросил версию полковника директор музея: - Это не возможно по одной простой причине. Дело в том, что ключ от входной двери музея находится только у меня. Дубликат же его, конечно, имеется и у нашего сторожа. Но ему даны четкие указания, ни в коем случае не покидать пределы музея до восьми часов утра. До этого времени ни кто посторонний и даже, как вы предположили, уборщица не может проникнуть на территорию музея. Я и только я отпираю его ровно в восемь часов. Исключений практически ни когда не было.

  - Практически? - заинтересовался Скавронский: - Все же вам приходи-лось отступить от этого неписаного правила. Правильно я вас понял?

  - Это было давно, - окунулся в воспоминания Ларин: - Точно уже не скажу. Где-то около десяти лет назад. Не думаю, что та история имеет хоть какое-то отношение к ночному происшествию.

  - И все-таки, Филипп Филиппович, - попросил Олег Федорович: - Прошу вас, поведайте нам о ней.

  - Пожалуйста, - согласился директор музея: - Это вовсе не секрет. Около десяти лет тому назад. Это случилось то ли поздней осенью, то ли ранней зимой. Около двух часов ночи у меня дома раздался телефонный звонок. Конечно, я тут же сообразил, что звонят с работы. В такое время меня могли потревожить только из музея. И, знаете, я не ошибся. Как, оказалось, звонил Борис Иванович. Наш охранник, как вы выразились. Он не знал, что ему делать, был обескуражен. Подобное случилось впервые. Вот он и попросил моего совета, - Ларин внезапно замолчал. Он стянул с носа пенсне, протер его накрахмаленным платком, водрузил очки обратно, и вновь заговорил: - У нас в музее уникальная система охраны. Ее подарили нам наши американские коллеги. Да, - гордо заявил Филипп Филиппович, заметив удивленное выражение лица полковника: - Мы сотрудничаем со многими зарубежными музеями. Иногда даже выезжаем к ним с выставками, иногда принимаем их у себя. Я уже говорил об уникальности экспонатов нашего музея?

  - Было дело, - с трудом скрывая зевоту, ответил Скавронский.