Разочарованные. Трилогия (СИ)

— А, — вспомнил директор музея: — Ну, да. Вернемся к нашей сигнализа-ции. Вы понимаете, система такова. В нашем музее в различных местах расположены шесть видеокамер. Их изображение выводится на, соответст-венно шесть мониторов, которые расположены в кабинете у сторожа. Так же, наши экспонаты на ночь защищены сигнальными лучами. Ну, вы, наверное, представляете, что это такое?

— Разумеется, — монотонный голос Ларина усыплял Олега Федоровича, и для того, чтобы не заснуть окончательно, он попытался припомнить то, о чем говорил сейчас Филипп Филиппович: — Лучи заполняют пространство охраняемого объекта. Если, случайно целостность луча будет нарушена, немедленно сработает сигнальное устройство. Я не ошибаюсь?

— Вы совершенно точно описали работу нашей сигнализации, — похвалил полковника директор музея: — Но есть еще один нюанс. Если электричество и система охраны будут отключены одновременно, то тревога не сработает. Но подобное просто не возможно. У нас в музее имеется автономный источник питания. Если, например, здание будет обесточено, то сигнализация продолжает функционировать. Так что перебои с электричеством нам не страшны. Но в ту ночь случилось невероятное. Борис Иванович был в панике. Свет в музее погас, а сигнализация продолжала безмолвствовать. Я срочно поспешил к месту службы, предварительно вызвав милицию, скорую помощь и пожарных. Но все обошлось. Вы не поверите. Запасной генератор оказался неисправен, а что касается электричества, так на местной электростанции попросту произошла авария и квартал, в котором находится музей, полностью был обесточен.

— Вот как? — пытаясь сохранить на лице выражение заинтересованности, пробормотал Скавронский.

— Именно, — подтвердил Ларин: — Конечно же, после того случая мы стали регулярно проверять работоспособность источника автономного питания. Но к счастью, свет нам больше не отключали, и до минувшей ночи мы и проблем не знали. Однако прошедшей ночью случилось невероятное. На музей был совершен налет, и нас ограбили.

— Ограбили? — липкие объятия сна слетели с Олега Федоровича: — То есть как? — приходя в себя, заинтересовался он: — Вы же сами мне только что, Филипп Филиппович обстоятельно рассказали, какая удивительная система охраны работает в вашем музее. Да еще, плюс этот, как его Борис Иванович, ваш сторож.

— Все верно, — подтвердил предположения полковника, директор музея: — Я же сказал, случилось невероятное, просто невозможное.

— Продолжайте, — поторопил Ларина Скавронский: — Говорите, я вас внимательно слушаю. Вы пришли, дверь открыта, что дальше?

— Дальше? — Филипп Филиппович закатил глаза, припоминая подробности сегодняшнего утра: — Дальше, — наконец собрав мысли в кучу, он сообщил невероятную новость: — Дальше я вошел в музей.

Олег Федорович сделал вид, что поперхнулся. Он уже еле сдерживал себя в руках от того, что бы не сострить. Интеллигентная манера общения директора музея уже давно вывела его из себя. По этой причине, полковник, деликатно промолчав, просто вопросительно посмотрел на Ларина.

— Я вошел в музей, — не заметив реакции Скавронского, продолжил Филипп Филиппович: — И обнаружил, что в помещении отсутствует свет. И это была вторая странность. Понимаете, свет и сигнализацию мы отключаем всегда вдвоем с Борисом Ивановичем. Одному очень сложно отключить одновременно рубильник и систему охраны. Да что там сложно, практически невозможно. Дальше я осмотрелся вокруг и увидел, что около двери, ведущей из кабинета, в котором располагаются мониторы наблюдения, лежит тело Бориса Ивановича. Представляете?

— То есть как тело? — не понял Олег Федорович: — Труп что ли? Вашего охранника убили?

— Бог с вами, — директор музея осенил себя крестным знамением: — Борис Иванович жив. Он был без сознания. Представляете, сторож и без сознания?

— С трудом, — пробормотал полковник: — А вот, скажите, Филипп Филиппович, Борис Иванович в каких отношениях с алкоголем? Не мог он, например…

— Это исключено, — перебил Скавронского директор музея: — Я, конечно, не скажу, что он абсолютный трезвенник, но к своим обязанностям относится ответственно. Он дорожит местом своей работы. Он бы ни когда себе этого не позволил. Более того, другие улики указывают на то, что Борис Иванович совершенно не причастен к налету на наш музей.

— У вас есть еще и улики? — Олег Федорович был искренне потрясен.

— А как же? — гордо сообщил Ларин: — Целых две.

— Вот как? И я могу их увидеть? — поинтересовался полковник.

— Пока только одну из них. Вторая слишком ценная для того, что бы я мог вот просто так принести ее вам сюда, — несколько растерялся Филипп Филиппович.

— Ну, хорошо, — сдался Скавронский: — Могу я хотя бы взглянуть на ту, что у вас с собой?

— Разумеется, — директор музея приподнял папку, затем опустил ее, и проговорил: — Но с начала, позвольте, небольшую предысторию? Это очень важно.

— Слушаю, — выдохнул Олег Федорович, приготовившись услышать очередную получасовую лекцию.