Разоритель Планет (СИ)

— Но… Он все же приказал вас связать. Нет. Тебе кажется, Кира. Этот корпорат — само зло.

— Может быть… Но… Мне кажется, что если бы он был уж совсем тварью… Он бы воспользовался этим правом… — в этот момент на лице девушки снова возникли слезы, но она стихла, после чего медленно начала жевать мясо.

…

Где-то через час девушка уже лежала на диване. Миниатюрная фигурка в розовых шортах и желтой майке практически растворялась в бежевом цвете дивана, а отец сидел рядом. На коленях его лежали ее ноги, а он, как-то тупо смотря в одну точку, массировал их. В голове крутились картинки. Одна за другой. То, как он расправился бы с этим ублюдочным пареньком, как бы выбивал дух из самодовольного «мафиози», снова всплыла картинка с негром, в глотке которого оказалась ложка, и от этого мужчина поморщился.

— Пап… — тонкий голосок вывел отца из мыслей, и он повернул свой болезненный взгляд на такое же бледное и болезненное лицо девочки. — Я хочу кое-что сказать…

— Что же?

— Пожалуйста… Пап, не рискуй. Не нужно пытаться мстить. Просто делай то, что говорят. Ты… Ты геройством ничего не сделаешь, — в этот момент на глазах девушки снова появились слезы, а человек отвел взгляд, она же практически прошептала. — Но сделаешь меня сиротой.

— Хорошо… Я постараюсь держать себя в руках.

— Не старайся, а держи… — она довольно громко шмыгнула. — Ты мне нужен. Маме нужен. Без тебя… Я умру. Ты знаешь, что детский дом уже лет десять исчез как институт, а значит, я должна буду уйти на улицу и… Всякое может быть.

— Я не постараюсь, а буду держать себя в руках. Я не позволю тебе умереть, Кира. Если мы и умрем, то вместе.

— Спасибо, пап…

Снова воцарилась тишина.

Время тянулось медленно, но постепенно свет за окнами сменялся с солнечного на фонарный и витринный. Люди на улице до сих пор ходили, но теперь они изменились. Можно было видеть, как кто-то прямо на улице вгонял себе иглу в вену, а кто-то пил алкоголь прямо из горла, несмотря на холод. Прелести кризиса. Люди постепенно превращались в животных. Где-то там далеко уже слышались первые перестрелки бандитов с полицией или между собой. На улицах медленно, но верно начинали возникать отряды шок-пехоты, которые служили верным знаком того, как накалялась атмосфера в городе. Эти крепкие парни в броне, поглощающей разряды тока, носили при себе пока что лишь щиты и дубинки, но они никогда не были друзьями для народа, ибо они становились вестниками будущих разгонов демонстраций и всех прелестей демократизма Человеческой Федерации. Время тянулось долго… А человек стоял у окна, наблюдая за тем, как меняется город. Он осознавал то, что из-за его разорения — его рабочие могли начать становится наркоманами, алкоголиками или преступниками. Впрочем… Алкоголиками многие стали еще при функционировании завода. А вот шок-пехота следовала всем своим заповедям…

Двое этих мужчин в черной броне подошли к какому-то пареньку, который, кажется, что-то до этого выкрикивал. Они о чем-то говорили с ним, но… Разговор кончился типично. Паренек слег на землю, получил пару пинков, а затем залом рук за спину и наручники. Люди не помогали, так как знали, какие санкции могут последовать, если попытаться сопротивляться этим крупным мужчинам. Паренька подняли, повели по улице, а один из шок-пехов нажал на специальную кнопку на голографической панели его наручного персонального компьютера. НПК — это полезная штука, он встроен в любой костюм шок-пехоты. НПК — это универсальная вещь для связи, как с другими подразделениями, так и с администрацией города или, к примеру, с полицией, чей автомобиль на воздушной подушке вскоре был уже здесь. Граждане полицейские взяли парня под руки и посадили в машину, не забыв сменить одни наручники на другие, а наручники шок-пехоты вернули «гвардейцам».

— Гвардия блин… Они ведь гвардейское подразделение, а не лучше любого из копов или ментов, смотря на чей манер говорить… Боже мой, боже мой… Что ж ты с нами делаешь? С детьми твоими, коли ты есть? Старая школа мракобесия, а обратиться к ней порой хочется… За что ж нам такая жизнь? Для чего она? Реальна ли она? Не может же такого быть, чтобы защитники народа просто так паковали какого-то паренька. Хотя… Помню, как они участвовали в разгоне какой-то стачки. Как это вообще? Люди же свои права, выходит, отстаивали, а эти в черной броне просто брали и разбивали их. С убитыми даже. Боже мой… Что-то у нас правда не так.

— Пап?

— Да, милая? — спросил человек, не отходя от окна.

— Можно я останусь в твоей комнате на ночь?

— Оставайся. Мне все равно не до сна будет. Я посижу с тобой.

— Спасибо.

— Ты спишь уже?

— Вроде бы.

— Спокойной ночи, Кира.

— Спасибо, — снова тихо шмыгнув, проговорила девушка. — И… Можно я завтра в колледж не пойду?

— Да. Оставайся дома. Сейчас не стоит особо светиться, наверное. Не стоит, наверное… — прошептал последние слова человек, опершись на стекло окна.