Читаем Разоритель Планет полностью

Разоритель Планет

— Крон-5. Станция вышла из строя, а затем была посажена на одну из планет-свалок. Владельцы корабля — это те, кто смог ликвидировать ядро станции, то есть бывшие зэки, которые получили амнистию за ликвидацию ИИ станции. Зигмунд Кром — бывший профессор и осужденный за революционную пропаганду, мера наказания — казнь, замененная на пожизненную ссылку на планету-свалку, Маргарет Кром — бывший профессор, жена Зигмунда, последовавшая за ним в ссылку, Альфред Кром — сын Зигмунда, родившийся уже на свалке, Томас Ривз — революционный студент, который отличился революционными стихами и прозой, агитатор, солдат и убийца, мастер подпольной деятельности… Странно, что его не казнили, — задумавшись, произнес Иоганн. — Вероятно, подполье имеет довольно разветвленную систему, раз он еще жив. Остальных перечислять не вижу смысла, — произнес Иоганн, следя за железной птицей, спускавшейся вниз.

По факту, корабль был катером с двумя палубами, с размахом крыльев почти в пятьдесят метров, размещенных ближе к концу конструкции, на них разместились турели, далее корабль как бы сужался к низу, где расположился модуль для высадки. Капитанский мостик и кабина пилота расположились в передней части железной птицы, которая словно клюв орла увенчивала всю конструкцию. Над этой кабиной возвышался мощный лазер, а под ней расположились отсеки для торпед, где-то там сверху и снизу были и дополнительные ракетные установки для того, чтобы бороться со снарядами противника и метеорами, если потребуется.

…

Тем временем трап корабля опускался, а первым в свет выходил крепкий и высокий человек с обритой головой и черными густыми усами в черном комбинезоне, сигаретой в зубах и тихим стихом на устах:

«Я предтечей гроздьев гневаОпускаюсь в этот мир,И стану частью я посева,Что взойдет, взрывая Рим.Встанем мы поперек глоткиМироедам и жлобам,Чтоб расправить крылья в глоткеИ порвать ее к чертям!Мы диковинные твари!Мы сегодня редкий вид!Не боимся запах гариИ поставить мы пластид!Не боимся! К черту страхи!Непогоду шлем к чертям!Порываем власти знакиИ подводим их к чертам,Чтоб гирляндою шок-пехаНыне стал бы сам шок-пех,Не боимся человека,Ведь шок-пех есть человек!Убиваемый как мы же,И это значит — победим,Просто сбросим его с крыши!Ты шок-пех? Привет гробам!»

— Опять стих? — спросил седоватый мужчина, подходя к поэту и положив руку на его крепкое плечо, а тот оскалился и бросил сигарету в сторону.

— Он самый, — с улыбкой проговорил он, глядя в голубые глаза бывшего профессора.

— Мощно, только его нужно орать, как понимаю? — спросил он с улыбкой, глядя в серые глаза бывшего студента.

— Да. И однажды я проору его в граммофон, стоя над городом, — проговорил хриплый прокуренный голос, а профессор похлопал человека по плечу, после чего тот первым сошел с трапа.

…

Романо наблюдал за этим крепким парнем. Оружия при нем не было, руки вложены в карманы, а сам он, кажется, показывая свой опыт, оценивающе осматривал космопорт, возможно для того, чтобы подметить места, где можно было бы разместить своих снайперов.

— Опасный тип, — прокомментировал Романо, глядя на человека и снимая шляпу в ответ на его оценивающий взгляд. Революционер кивнул директору, оскалившись, по сути поприветствовал одного из своих главных врагов.

— Может, слить его сразу? — спросил Чаки, смотря на Романо.

— Попробуй. Он тебя уложит в два счета, — ухмыльнулся Романо, посмотрев на Чаки. — Ты и так хромаешь. Какой из тебя боец?

— Точно… — промямлил Чаки, поджав губы. Романо продолжил следить за революционером, но смотрел на него, как на своего заклятого друга, ибо этот человек, вероятно, и должен был стать палачом для всей той системы, которая образовалась здесь. Предтечей гроздьев гнева, которые уже давно вызревали в этом обществе.