Разорванная связь

Это не то место, где я ожидала оказаться, но у Гейба есть ключ, чтобы попасть внутрь, и он ведет нас, включая свет и забегая в мужскую раздевалку, чтобы взять свою сумку. Я забегаю в женскую, чтобы сделать то же самое, новые кроссовки, которые волшебным образом появились после кровавой бани в лабиринте, все еще блестящие и белые, хотя я надевала их всего один раз.

Я не знала, что у колледжа есть бюджет на замену испорченных вещей, но, видимо, Дрейвен не зря берет за обучение кучу денег.

Гейб ухмыляется мне, когда я присоединяюсь к нему, выглядя при этом чертовски бодро, и я говорю: — Ты вытащил меня из общежития на рассвете, до того, как начался мой комендантский час, чтобы позаниматься? Как тебе удалось проделать это с одержимостью Норта держать меня взаперти?

Гейб усмехается грубому, гравийному тону моего голоса, бросая свою сумку на землю у стены и снимая с себя рубашку. Я делаю все возможное, чтобы не смотреть на пульсацию его безумных мышц, но я всего лишь человек, и, черт возьми, он действительно слишком горяч, чтобы можно было описать словами.

Блядь. Нет, мне нужно прекратить смотреть, пока мои узы не вышли на сцену.

— Норт зачислил тебя в ТП не для того, чтобы пытать, как бы сильно тебе ни хотелось в это верить. Связные похищаются с улиц Сопротивлением каждый день. Те, о которых мы слышим, не составляют и половины реальных случаев. Тебе нужно знать, как защитить себя, тем более что у тебя нет собственного дара, который ты могла бы использовать. Ты хорошо успеваешь по ТП, но мы еще ничего не делали о самозащите, и когда я сказал Норту, что собираюсь помочь тебе тренироваться и заниматься, он согласился, что тебе пригодится любая помощь.

Ай.

Это правда, но это не значит, что слова, вылетающие из его уст, не причиняют боль. Особенно когда он стоит там без рубашки, роясь в своей сумке в поисках чего-то. Боже, у него даже спина мускулистая, как, черт возьми, в нашем возрасте можно так накачаться? Разве для такого дерьма не требуется время? Может, гены перевертыша сделали это за него, и, Боже, я наслаждаюсь плодами этого.

— У тебя слюнки текут, — говорит Гейб, самодовольство сквозит в каждом слоге, и в этом моменте есть что-то такое, что позволяет немного пофлиртовать в ответ.

Я знаю, что выгляжу совсем не так, как идеально подтянутые и бойкие девушки в этом классе, но в прошлом ко мне проявляли достаточно интереса, чтобы понять, что я не полный тролль. Когда я опускаю свою сумку рядом с его сумкой и стягиваю футболку через голову, оставаясь только в спортивном лифчике, я делаю вид, что наклоняюсь, чтобы достать из сумки свою тренировочную майку.

Он издает придушенный звук, а затем перестает дышать.

Мне приходится проглотить злорадный возглас, который поднимается в горле, и когда я натягиваю майку через голову, я выгибаю спину чуть больше, чем нужно, мои сиськи выглядят более пышными, чем обычно.

— Это просто чертовски подло. Я здесь, чтобы помочь тебе, а ты выложила секс на стол, — тяжело дыша говорит Гейб, хватая свою бутылку с водой и направляясь к одному из тренажеров.

Я фыркнула от смеха, показавшись развратной идиоткой, но слишком усталой и самодовольной, чтобы заботиться о том, как я выгляжу для него сейчас. — Я играю, чтобы выиграть, тебе стоит усвоить этот урок сейчас, пока он не укусил тебя за задницу.

Он пожимает плечами и начинает настраивать тренажер для меня. — Ты нанесла достаточно вреда, чтобы я стал пуленепробиваемым, Фоллоуз. Какой максимум ты можешь выжать сейчас?

Проклятье.

Мне приходится проигнорировать его подколку в мой адрес, и я заставляю свой голос быть ровным, отвечая: — Пять фунтов.

Гейб закатывает глаза, а затем бросает на меня взгляд. — Я знаю, что ты сейчас ведешь себя как соплячка, но если нам придется начать с пяти, это будет продолжаться вечно. Ты никогда не выберешься отсюда.

Я, конечно, не шучу, но не спорю с ним, когда он прибавляет двадцать фунтов, а потом дергает головой, чтобы я начинала. Я не тороплюсь, в основном, чтобы поиздеваться над ним, но также и потому, что понятия не имею, смогу ли я это сделать.

Через полчаса я решаю, что лучше просто умереть.

Я лучше лягу и умру, если Сопротивление придет за мной, потому что в мире нет ничего хуже, чем это. Черт, а я-то думала, что тренировочная схема Вивиана — это плохо. Гейб выставляет ее позорной, и я начинаю жалеть, что вообще протянула ему эту дурацкую оливковую ветвь.

Вот как он наказывает меня за то, что я их бросила.

— Я больше ничего не буду делать. Если ты попытаешься посадить меня на другой тренажер, я закричу об убийстве и убегу отсюда. Я пойду в полицию, неодаренные точно помогут мне избежать такого издевательства.

Гейб закатывает глаза на мой драматизм, и хотя он тоже вспотел на тренировке, его голос звучит ровно и без задыхания, как у меня: — Можешь потом отчитать Грифона за это, если тебе не нравится, это он установил количество повторений. Он, кажется, думал, что ты справишься, но, думаю, я могу позвонить ему и сказать, что ты отказываешься.

Блядь.