Разорванная Земля

Надо же, усмехнулся про себя полковник, а ещё недавно демонстрировал куда меньший интерес к здоровью профессора.

— Будет сделано, — кивнул Метисов. — И ещё, у меня небольшая просьба. Хочу попросить вас похлопотать перед Советом о присуждении капитану Шеварднадзе очередного звания. В этом походе он проявил себя просто отлично.

Генерал нахмурился.

— Снова печёшься о своём протеже? Ну допустим. Если мы все живыми вернёмся в ставку, так и быть, выдвину его кандидатуру на рассмотрение. Доволен?

Полковник с улыбкой кивнул, после чего откланялся и отправился в свою машину, чтобы ухватить хотя бы пару часов столь необходимого ему сна. Прошедшие сутки были бессонными и чересчур длинными.

* * *

С трудом открыв затуманенные глаза, Борис не сразу сообразил, где он находится и что с ним такое. Только через минуту воспоминания обрушились на него со всей тяжестью, и он вспомнил, как оказался здесь. Каким-то чудом заманив душманов в ловушку Пиковой Дамы, Акудник сразу же покинул её, оставив изумлённых мутантов внутри проделывать бесконечный путь к безжалостному водовороту, который медленно затягивал в себя всё сущее, попавшее в его радиус. Как только юноша покинул пределы аномалии, ужасная боль в сожжённой кислотой руке снова вернулась к нему и не оставляла до тех пор, пока он не потерял сознание от тяжёлого удара Полины Крабстер, которая оказалась первой, кто встретил его в лагере.

Повернув голову направо, Борис вспомнил, что лежит на медицинской кушетке, крепко-накрепко привязанный к ней. Только теперь он смог изучить обстановку — короткое ночное пробуждение полностью стёрлось из его головы — он находился в длинном автобусе, оборудованном для раненых. Почти все сиденья были выброшены, часть из них переоборудована под кушетки. Сам автобус был разделён на секции при помощи кусков брезента; в каждой секции лежало по три-четыре человека.

Вместе с Борисом пространство делили двое — Фёдор Белоус, он же Беликов, а также солдат Шурочкин — оба раненные одним и тем же отморозком. На первый взгляд казалось, что они спят, но Борис через мгновение понял, что ошибся. Белоус открыл глаза и посмотрел на него. Внешний вид профессора неприятно поразил парня: тот казался бледным, с красными воспаленными глазами и потрескавшимися губами. Дыхание Фёдора было тяжёлым и свистящим, словно каждый вдох доставлял ему неимоверные страдания.

Только теперь Борис разглядел, что рядом с Фёдором, у его ног, лежит его милая кроха — сама Эльвира Фёдоровна. Девочка крепко спала, обнимая отца, однако на её лице застыло выражение неподдельной тревоги. Борис искренне посочувствовал малышке, и тут же вспомнил о своём брате. Где же он? Почему они не привели его ко мне?

Видимо, этот вопрос отразился на лице парня, потому что Фёдор прохрипел, стараясь говорить как можно тише:

— Твоего брата не было в школе. Только она. Прости…

В голове Бориса помутилось. Как это не было? Где же он тогда сейчас? Фёдор подозрительно молчал.

— Это такая глупая шутка? — угрюмо спросил Акудник.

— Если бы. К сожалению, всё так и есть.

Борис задёргался в своём «коконе», всеми силами стараясь из него выбраться. Сейчас он хотел только одного — призвать к ответу военных, которых заподозрил в какой-то жестокой игре.

— Погоди, — прохрипел Фёдор. — Я расскажу тебе всё, что знаю. А если придут солдаты, будет только хуже.

В голосе Белоуса было нечто, что заставило Бориса выполнить его просьбу. С отчаянной решимостью он произнёс:

— Говори.

— Дело в том, мой дорогой друг, что вся твоя семья…

— Что с ней? — перебил его парень.

— Она погибла в тот день, когда душманы пришли за Сферой. Так говорят военные.

— Они врут, — упрямо заявил Акудник.

— Подумай сам, зачем им это?

— Подкосить мою мораль… убедить, что я сумасшедший…

— Считаешь, что именно так поступают военные? Ты уже и так в их руках. Зачем им всё усложнять? Ты же помнишь принцип бритвы Оккама, не так ли?

— И что? — взорвался от гнева юноша. — Ты предлагаешь мне поверить в этот абсурд? Боже, я же был с ним каждый грёбаный день этого года! Оберегал, готовил еду на костре, читал на ночь сказки. Что всё это было, по твоему? Фантазии безумца?

— Не совсем, — треснувшим голосом ответил Фёдор, но Борис его не услышал.

— Да чёрт возьми, я же был не один, кто общался с ним. Твоя дочь! Она видела Шона и разговаривала с ним…

Лицо профессора покрылось красными пятнами.

— Видела, — подтвердил он, — конечно, видела…

— Ну вот…

— Только не твоего брата, которого звали Гриша. Пойми уже, Шон это нечто другое.

Слова Белоуса ошеломили парня. Его глаза широко распахнулись, а в горле внезапно запершило. Два разных имени, два разных лица заполнили его сознание.

Шон? Гриша? Как прикажете это понимать?