Разорванный берег

В подвальном помещении старого двухэтажного особняка, в котором расположился госпиталь, где на стеллажах, сколоченных из грубых досок, в беспорядке были навалены трупы, стоял невыносимый смрад. Бородин сразу вспомнил, как однажды давно, еще на Воронежском фронте, нечаянно оступился и упал в старый немецкий окоп с разложившимися трупами. После этого он целый месяц мог пить только воду – от еды воротило.

Пьяный санитар, прикрыв рот и нос воротником грязного халата, быстро провел их в самый дальний угол импровизированного морга и, указав рукой на изуродованный окровавленный труп в углу, испарился. Бородин, оглядевшись, достал браунинг и, быстро протерев рукоятку пистолета носовым платком, вложил оружие в правую руку убитого, несколько раз сильно сжав безвольные пальцы мертвеца. Разогнулся и, подмигнув Володину, сказал:

– Вот теперь порядок! – завернул пистолет в чистый носовой платок и, довольно крякнув, протянул Володину. – Сейчас заскочим к нам в следственный отдел и оформим протокол изъятия. Да не кисни, – Бородин хлопнул капитана по плечу, – отпустят твоих орлов. К вечеру будут в расположении части. Обещаю! Поехали!

Через полчаса, заскочив по дороге в следственный отдел «Смерша» и подписав у полковника Воробьева «Протокол изъятия с места преступления пистолета системы «браунинг», они остановились у здания военной прокуратуры. Бородин вышел из машины и широкими шагами направился к входу. Предъявив дежурному служебное удостоверение и поинтересовавшись, где можно найти военюриста Петухова, Бородин с Володиным быстро поднялись на второй этаж.

– Петухов? – гаркнул с порога Бородин и, не спрашивая разрешения, вошел в кабинет, захлопнув за собой хлипкую дверь. – Майор Бородин, «Смерш». Сядьте! – снова гаркнул майор подскочившему было из-за стола военюристу с погонами капитана. – Дело сержантов Смирнова и Васина вы ведете? Очень хорошо! – не дожидаясь ответа, продолжил майор. – В этом деле открылись новые важные обстоятельства. Ознакомьтесь! – И Бородин бросил на стол протокол изъятия оружия. Следователь осторожно, точно ядовитую змею, взял документ и, поправив на носу круглые очки, начал читать, смешно шевеля при этом губами.

– Вам все ясно, товарищ военюрист третьего ранга? – не дожидаясь, пока тот закончит читать, грозно спросил Бородин.

– Но как же так? – потерянно спросил следователь и опустился на стул. – Я же…

– Лучше работать нужно! – поучительно заметил Бородин. – Впрочем, все еще можно исправить. Вызывать вас в «Смерш» для дачи объяснений я пока не собираюсь. Но чтобы сержанты Васин и Смирнов к исходу, – Бородин бросил взгляд на часы, – двадцати часов были в расположении своей части. Вы меня поняли?

– Так точно, – снова подскочил со стула военюрист.

– Всего хорошего, надеюсь, мы поняли друг друга, – улыбнулся Бородин и вышел из кабинета, на этот раз аккуратно прикрыв за собой дверь.

«Из приказа командующего Ленинградским фронтом от 15 апреля 1945 г.

…При несении службы боевым охранением особенно в непосредственной близости к ж/д узлам и станциям с 0.00 часов 16.04.45 г. сменить все пароли для пропуска в тылы фронта.

Задерживать всех подозрительных, не знающих новых паролей и отзывов, включая старших офицеров независимо от званий и занимаемых должностей и незамедлительно препровождать их в отделы «Смерша» фронта для тщательной проверки.

Говоров».

Белоруссия, Барановичи, июнь 1941 года

– Верка, что делать будем? – растерянно пробормотала Рита, остановившись посреди вокзала.

Перрон был заполнен людьми – военными и штатскими. Все куда-то спешили, бежали. Толпа окружила девушек со всех сторон, и было совершенно непонятно, куда идти и что делать.

– Не хватало только снова на патруль нарваться, – прошептала Вера и решительно потянула подругу за рукав в сторону железнодорожного тупика, на котором стоял сгоревший почтовый вагон. Опасливо обойдя ряд носилок с лежащими на них убитыми, девушки обогнули полуразрушенное здание вокзала и оказались на привокзальной площади.

В тупичке между грубо заколоченными киосками «Мороженое» и «Печать» и разбитыми автоматами с газированной водой на грязном брезенте тоже лежали убитые. Их было немного, но именно соседство с ними этих раскуроченных автоматов с газировкой и повисшей на одном гвозде голубой вывеской «Мороженое» заставляло больно сжиматься сердце.

Рядом, подняв клубы пыли, резко остановилась новенькая «эмка».

– Рита! Вера! – Девушки вздрогнули и обернулись на крик. Из полуоткрытой дверки автомашины им энергично махал рукой их новый знакомый из поезда Иван Семенович.