Разорванный круг

- Очень важно. Меня интересует, кто нарушил мое требование - никому ни одного слова.

- Я не могу вам этого сказать. - Брянцев поднялся. - Можно идти?

- Сядьте.

Усевшись, Брянцев закурил папиросу. Какое-то безразличие овладело им. Будь что будет. Снимут - тем лучше. Уедут они с Еленкой куда-нибудь на край света и будут жить потихоньку. Была бы шея - работа везде найдется. Вот и случай представится разорвать тот круг, из которого не вырвешься.

Затянулся раз, второй. Вспомнил о заводском институте, об искателях, которые так нуждаются в его поддержке, чтобы стать прочно на ноги, и стыдно стало. Ну разве можно оставить их на полпути! Нет, не раньше, чем он расхлебает эту историю с антистарителем. Только долго придется ее расхлебывать. Сегодня прилетит Целин, привезет покрышки. Послезавтра машина с их покрышками уйдет в путь и будет колесить месяца три. А молодцы все-таки ребята на заводе - заартачились. И Бушуев проявил неожиданную прыть...

Самойлову и нравился Брянцев, и вызывал у него раздражение. Раздражала не строптивость директора, а его непоследовательность. Он все же основательно подвел, и как сейчас выходить из положения - не придумаешь. Неудобно перед Хлебниковым. Сначала стал на его сторону и возмутился: случай беспрецедентный - директор самовольно изменил ГОСТ и выпускает бракованную продукцию. Это совсем не просто в таком производстве, где каждая шина грозит аварией, человеческими жертвами. А шин уже более двадцати тысяч. Потом принял, Самойлов был в этом убежден, самое правильное решение - вернуться к старой технологии до выяснения вопроса. А теперь, выходит, склоняется на сторону Брянцева. В каком свете он, Самойлов, выглядит? Что подумают о нем Хлебников и тот же Брянцев? И как ему дальше вести себя с ними? По сути дела, нужно было бы настоять на своем решении. Но это не так просто - надо сломать волю коллектива, да и Брянцева второй раз не сломаешь. Очевидно, Хлебников хорошо знает этого упрямца, если настаивал на тактике неожиданности. Личным самолюбием можно было бы и поступиться, но авторитет комитета, тем более только что созданного, подрывать нельзя.

- Как вы мотивировали свое распоряжение на заводе? - осведомился Самойлов.

Брянцев понял ход его мыслей.

- На комитет я не ссылался. Сообщил о позиции института.

Самойлов удовлетворенно кивнул головой, но тотчас спросил:

- Значит, рабочие на вашем заводе воспитаны в неверии к науке?

- Ну зачем так? - укоризненно произнес Брянцев. - Им известно, что резина - детище науки; сложнейшие конструкции шин, которые они производят, разработаны научными институтами, составы, которыми пропитывают корд, тоже. Куда же им без науки? Но они трезво допускают возможность ошибок и технических заблуждений, вот как в этом случае. Они ведь прекрасно понимают резину даже на ощупь, чувствуют ее, предугадывают ее свойства. У них высокая степень мастерства. Кроме того, они испытывали шины с антистарителем и в лаборатории, и на стенде, и, главное, на дороге, видели шины, выставленные на крыше, подвергшиеся действию озона воздуха и солнечных лучей. Незащищенные - трескались и гибли, а сдобренные нашим, как говорит Хлебников, "снадобьем" лежат как новенькие. Третий год лежат. Рабочие верят тому, что видят, и никакими данными, полученными в лабораторных условиях, весьма далеких от естественных их не переубедишь.

- Хорошо, будем ждать результатов испытаний ваших шин, - сказал Самойлов и выразительно взглянул на часы. - Но учтите, Алексей Алексеевич, и не подумайте, что я вас запугиваю, просто такова ситуация: если ваш антистаритель окажется липой, что неоднократно случалось с новшествами, и вы навыпускаете уйму брака, административным взысканием не отделаетесь. Вас привлекут и к партийной ответственности, и к уголовной. Подумайте: не слишком ли велик риск?

- Нет, невелик, - беспечным тоном, удивившим Самойлова, ответил Брянцев. - Завалюсь - одного директора не досчитаетесь, в общем масштабе потеря незаметная. А если выиграю - вся резина, выпускаемая в стране, не только шинная - и кабельная, и шланговая, - вся без исключения будет жить в три раза дольше. Есть из-за чего рискнуть!..

Ясный день. Нарядная, шумная, согретая щедрым в этом году апрельским солнцем толпа на улицах резко контрастировала с настроением Брянцева. Угнетало сознание еще одной допущенной ошибки: как он мог согласиться на проведение испытаний своих шин в институте Хлебникова? Любой шофер, настрой его соответственно, лучшие шины уходит так, что они и треть срока не прослужат. Но сказать об этом - значит выразить Хлебникову недоверие. А какие к тому основания?