Разорванный круг

Правда, заводская молодежь мало напоминала Брянцеву его сверстников двадцатилетней давности. Она лучше одета, смелее на язык, более развита и гораздо жизнерадостнее; она менее почтительна к старшим, ссылкой на возраст ее не урезонишь; она предъявляет больше требований к жизни. Но пропасти между этой молодежью и той, к которой он принадлежал, нет. Когда он жмет руки комсомольцам, отправляющимся на новостройки, ему вспоминается, как провожали на фронт молодых ребят в сорок втором и сколько сил отдала молодежь в трудные послевоенные годы.

С заводскими ребятами ему просто разговаривать и на собрании и наедине, а вот такие, как Валерка... Впрочем, контакт у них всегда был. Надо добиться взаимопонимания в трудных для мальчишки вопросах, в которых тот пытается разобраться.

Валерка словно прочитал его мысли.

- Плохо все же, что я не знал отца, - сказал он. - Профессии отцов иногда помогают найти себе место в жизни. Может быть, и я пошел бы в авиацию... Я много перебрал в своем воображении. Дирижером хотел стать, геологом, чего мама даже не знает, и много еще кем. А сейчас мне нравится журналистика.

- Что тебя привлекло в ней? Известность? Большая трибуна? - забросал его вопросами Брянцев, обрадованный тем, что Валерка вылез из скорлупы и заговорил всерьез.

Валерка встал, покружил по кухне, но кухня маленькая, не разгуляешься. Снова сел, повертел в руке панцирь рака и пытливо посмотрел на Брянцева.

- Многое привлекло. И возможность повидать страну, а главное, только не сочтите за фразерство, возможность вмешиваться в судьбы людей, помогать им. Ведь это здорово! Ущемили хорошего человека. Затерли дельное изобретение. Кто может помочь в первую очередь? Журналист. Живет маленький человек в глухом, неприметном месте. Совершил подвиг. Кто о нем расскажет? Журналист.

- Все это хорошо, Валерик. Но уверен ли ты, что у тебя есть данные стать журналистом?

- А какие тут нужны особые данные? Поехал, посмотрел, что увидел написал.

- Вот-вот. Большинство людей думают, что они не журналисты и не писатели только потому, что у них не хватает времени. Ты как сочинения пишешь?

Валерка смутился, его тонкая длинная шея влезла в плечи.

- Четверки. Проскакивают и тройки.

- Мало обнадеживающие результаты.

- Но в институте ведь учат этому?

- В институте, Валерик, развивают способности, а не прививают их.

Взглянув исподлобья на Брянцева, Валерка спросил:

- Дядя Алеша, а ведь вы неспроста затеяли этот разговор. Вы мне что-то собираетесь посоветовать, да?

- Собираюсь. Оставшиеся два года ты должен заняться выбором профессии. Для начала приедешь ко мне. Хоть сейчас, как только из лагеря вернешься, вместо того чтобы баклуши бить в Москве. Походишь по цехам, по лабораториям, а главное - с ребятами поговоришь. Там что ни человек, то энтузиаст своего дела. Я уверен - глаза у тебя разгорятся. А журналистика, если есть талантишко, - она и без специальной выучки пойдет.

- Хотите из меня шинника сделать?

- Хотел бы. Химия резины - еще не вспаханное поле. На этой ниве непочатый край работы. И не просто работы, а поисковой, исследовательской, изобретательской, какой хочешь. Приедешь?

Валерка просиял. Он почувствовал мужскую направляющую руку и обрадовался возможности совершить первое самостоятельное путешествие.

Когда Елена вернулась из магазина, Брянцева уже не было. Валерка расхаживал по кухне с заложенными за спину руками.

- Вы что, уже окончательно договорились с дядей Алешей? - спросил он.

Елена смутилась. Не столько от вопроса, сколько от взрослой требовательной интонации. Ответила уклончиво:

- Ты знаешь, Валерий, это зависит не только от нас. Больше от ряда обстоятельств.

- Обстоятельства можно выдумывать любые и без конца, - резонерски заметил Валерка. - Я тебе под каждую свою тройку такие обстоятельства подведу... А знаешь, дядя Алеша пригласил меня к себе... Надеюсь, ты отпустишь меня одного?

- Конечно. Ты достаточно взрослый.

Человеку ласковому и мягкому по натуре тяжело быть строгим. А Елена держала сына в строгости. Ежедневно проверяла, как он приготовил уроки, требовала опрятности, приучила содержать в чистоте свою комнату. Не прощала и других отступлений от заведенных ею правил: он не должен был отлучаться без спроса, не должен был поздно приходить домой. Но в пределах отведенного ему времени она не докучала мелкой опекой - где ходил, что делал, хотя умела исподволь выведать все, что ей хотелось. Валерка привык откровенничать с матерью, даже записки от девочек показывал.

- Ты почему решил, что мы договорились? - спросила она напрямик.

- Да так. Разговаривал он сегодня со мной как-то по-особому... По-отцовски, что ли.

- Можно узнать, о чем?

- Это был мужской разговор, мама, - важно ответил Валерка.

Она не стала настаивать: все равно расскажет потом.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Перед сном, независимо от времени, Брянцев непременно звонил на завод диспетчеру, чтобы узнать, как идут дела. Сделал это и сегодня из квартиры Елены. Скороговорка Исаева ему не понравилась.