Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан

— Леночка, милая, дай мне ее телефон, так хочется уже сейчас услышать ее! — взмолился Алтухов. — Я знаю, что у нее имеется какой-то важный муж, ну и что? Мы же любим друг друга, лю-бим! Я обманывал ее? Да, но только в том, что представлялся этаким богатым господином. Теперь… не то чтобы и вправду разбогател, но условия объявления могу выполнить.

— Да про какие условия ты все время твердишь?

— Там было написано, что писатель ищет красивую женщину, которая помогла бы ему тратить две тысячи долларов в месяц. Вот я хочу дать Свете две тысячи, пусть тратит их, как ей угодно, и встречается со мной. А потом я дам ей еще две тысячи. Как и было объявлено.

— Ты совсем свихнулся, Ал! — непритворно возмутилась Лена. — Или пьян, как… как сапожник. Ты что, хочешь купить ее? А еще говоришь, что любишь!

— Люблю… — В трубке послышалось сосредоточенное сопение, а потом Алтухов сказал: — Ты права, Лена, во всем: я пьян, я свихнулся, деньги тут ни при чем… Все так, но я обманул ее именно в этом вопросе, понимаешь? И хочу исправить свою ошибку, загладить вину. Тогда у нее не будет повода для обиды. Ну что тут непонятного? Обманул — исправился… А все остальное у нас ведь хорошо было.

— Две тысячи, говоришь? А где ты их взял? — строго спросила Лена. Так учительница спрашивает ученика из небогатой семьи, принесшего в школу дорогой магнитофон.

— Где, где… Заработал. Вагоны разгружал, — уклончиво пробурчал Алтухов.

Светлана засмеялась в другой комнате. Хоть бы микрофон прикрыла, бестолочь!

— Ничего смешного, — сказал Алтухов, он подумал, что это смеется Лена. — Ну так что, мне завтра позвонить? Прямо с утра?

— Да, — отрезала Лена. — Позвони, пожалуйста, завтра, я уже буду знать, что думает Света по поводу твоих извинений. Спокойной ночи, Ал.

И положила трубку.

На кухне ее ждала улыбающаяся Светлана.

— Слышала?

— Ага. Вот это мужчина! Обещал две тысячи в месяц — обманул. В лепешку расшибся, а деньги достал. Возьми, только встречайся со мной. И ведь ничего конкретного не требует, хочет лишь одного — пусть все будет как было!

— И ты возьмешь деньги?

— Конечно, нет. Все мы, вы, они — правы, Ленка! Дело не в деньгах. Я не собираюсь покупать себе третью шубу. И Ал не собирается покупать меня. Просто он любит и готов сделать все, чтобы я была рядом. Ну разве это не здорово? Не подозревает в дурных намерениях, меркантильности, а — просто любит!

— А я что говорила? Все у тебя нормально, Светка… Устала я, сил больше нет. Давай постелю тебе в маминой комнате. Позвони мужу, предупреди, что останешься у меня.

— Савину-то? Он давно уже не нуждается в моих предупреждениях, — махнула рукой Светлана.

31

В прямоугольной гранитной ванне кипела теплая вода. Кипела потому, что тысячи воздушных пузырьков со всех сторон рвались к поверхности, приятно щекоча кожу.

Лев Савин, раскинув по краям ванны руки, облепленные рыжими волосами, с нескрываемым вожделением разглядывал сидящую напротив Марину. Пузырьки лопались вокруг белых полуостровов ее грудей, натыкались на два коричневых мыса сосков, расцвечивали таинственным мерцанием белое тело в переливающейся воде и не давали взгляду пробиться вплотную к темному гроту в низу живота, от чего он казался еще более привлекательным, более желанным.

Узкая ступня Марины с красным лаком на ногтях резвилась между ног Савина, то ныряла вниз, к темным водорослям его тела, щекотала, прижимала, отпускала, то выныривала на поверхность, легонько шлепая директора банка по щеке. Тогда он срывал руки с краев ванны, ловил проказницу и жадно целовал красные ногти, розовую пятку и смуглую кожу подъема.

Вот уже час плескались они в роскошной итальянской ванне, и бутылка шампанского на сервировочном столике рядом была почти пустой. Несколько раз тела их срывались навстречу друг другу, переплетались в жадном экстазе наслаждения, превращаясь в непонятное существо то с четырьмя ногами и четырьмя руками, которые, казалось, извивались в мерцающей воде, как щупальца осьминога, то с двумя головами, вырастающими из животов. Она кусала и царапала сто, ставила на четвереньки и с пронзительным визгом скакала по кипящему морю удовольствия на истошно ржущей акуле российского бизнеса, колотя ее голыми пятками и больно шлепая ладонью по розовым ягодицам. Потом, прижавшись грудями к его спине, отыскивала внизу твердый рычаг и дергала его в разные стороны, управляя ревущим от восторга автомобилем и доводя своего босса до полного изнеможения. Он бы принял ее за умалишенную, если б сам охотно не участвовал в этом действе.

Но когда они, расслабившись, попивали холодное шампанское и Марина, опустив длинные ресницы, улыбалась своим тайным мыслям, Савин не мог позволить себе прикрыть глаза даже на секунду. Так сладостно было то, что открывалось его взору, сладостно и после наивысшего наслаждения. Нет, этим видом невозможно было пресытиться!