Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан

— Верно, моя… — Савин нежно улыбнулся, но его сладкая речь споткнулась о пронзительный взгляд женщины. Черт побери! Только что он держал в объятиях это красивое обнаженное тело, она позволяла ему все, она стонала от наслаждения, она вызывала его ярость, издевалась над ним и подчинялась его грубой силе. Он до сих пор еще чувствует ее дрожь, ее запах, сам дрожит, вспоминая, а в ее взгляде уже и намека нет на то, что было. Жесткая, властная, высокомерная женщина! Недоступная!

— Лева, мне этот план не совсем нравится.

А Савину план совсем не нравился. Он пришел сюда с тайной надеждой, что ласками убедит ее отказаться от мести Данилову или хотя бы уговорит отложить ее на пару недель. Поэтому и упомянул в качестве возможных исполнителей своих охранников — Цуцму и Шурика. Если уж она будет настаивать, с ними можно договориться, пусть немного поколотят Данилова. Заплатить — сделают.

Если бы такое поручение дал ему Григорий Анисимович, Савин поступил бы совсем по-другому. Нашел бы надежных профессионалов, заплатил — и можно было бы не беспокоиться о том, что Данилову удастся избежать наказания. Но Григорий Анисимович вряд ли одобрит эту затею дочери, он бывшего зятя уважает, Марина не раз говорила об этом. Да и сама она может изменить свое решение, все-таки не чужой человек этот Данилов. В таких вопросах никто не знает, сколько раз женщина будет переставлять запятую в известной фразе «Казнить нельзя помиловать». Поэтому к серьезным профессионалам Савин обращаться не стал. А еще подстраховал себя тем, что Марина должна будет и сама участвовать в этом. Потом не скажет, будто ничего не знала. Но все же он надеялся, что она забудет вообще о бывшем муже.

Не забыла.

— Вполне нормальный план, — с серьезным видом возразил Савин. — Ты вне подозрений, тебя свяжут, одежду порвут… немного. Цуцму и Шурика в масках никто не узнает. Ворвутся они быстро и без лишнего шума. Сделают свое дело и уйдут. А ты потом позвонишь в милицию…

— Я долго думала над этим и пришла к выводу — плохо.

— Почему? — искренне удивился Савин. Искренне потому, что был удивлен другим: когда она думала над этим? Да еще долго?! Он едва успел рассказать ей о плане, как очутился в ванной. Там она думала, что ли?

— Потому что, во-первых, я не хочу, чтобы меня связывали и рвали на мне одежду, а во-вторых, совсем уж глупо мне иметь дело с милицией, ждать их приезда, давать показания. Это исключено.

— Тогда сделаем по-другому. Ты позвонишь из автомата, вызовешь его на улицу, а Цуцма и Шурик перехватят в подъезде и поколотят нахала. Никто не докажет, что звонила именно ты.

— Кроме них, никто не может это сделать?

— Могут. Но потом запросто могут прийти и потребовать энную сумму за то, что никому не скажут. Стопроцентной гарантии, что такого не случится, никто не даст.

— Хорошо, пусть будут наши охранники. Но я не буду звонить Данилову. Тогда милиция ничего не сможет доказать. Ведь поднимется шум, статьи в газетах… Данилов позаботится. Грязью меня обольют… нет. Лева, ты говорил, что запросто можешь решить этот вопрос. Ты что, издевался надо мной?

— Мариночка! Ну, милая моя, пожалуйста, успокойся. Я ведь шутил тогда, не думал, что ты захочешь всерьез покалечить своего бывшего мужа. На самом деле вопрос очень сложный, потому что… я бы сказал — очень деликатный. Более того — семейный.

— Вот именно — семейный! И я обратилась к тебе потому, что уже почти считаю тебя своей семьей.

— Тогда можно сделать вот что. Уходя, ты говоришь ему у раскрытой двери определенную фразу. Допустим… «Мы расстаемся навсегда!» Услышав ее, по лестнице спускаются Цуцма с Шуриком и начинают приставать к тебе. Провоцируют Данилова, понимаешь…

— Нет, я в этом участвовать не желаю. Ты не можешь сделать так, чтобы меня там не было? Или так. Я приду, поговорю с ним и, если он будет грубить мне, выйду на лестничную площадку и скажу: «Больше я не стану тебе надоедать!» Минуты через две после этого Шурик и Цуцма пусть позвонят в дверь. Он откроет. А я уже ушла и ничего не знаю.

— А если он будет вести себя как джентльмен? — с сомнением спросил Савин. — Извинится за свое недостойное поведение?

— Тогда я выйду и скажу что-нибудь другое. В этом случае твои люди пусть его не трогают.

— А ты?

— Я приму вначале его извинения, а потом… — она усмехнулась, взглянув на Савина.

— Что? — выдохнул он.

— Приму тебя здесь. И мы проведем чудесную ночь.

— Какая ты умница, Мариночка! — воскликнул Савин и, не выдержав, бросился на колени перед ней, обхватил ее ноги, заглянул в глаза. — А если он будет вести себя по-прежнему?

Она не оттолкнула его, наклонившись, поцеловала в макушку и встала с дивана. Сказала с усмешкой:

— Получите оба по заслугам. С ним расквитаются Шурик и Цуцма там, с тобой — я. Здесь. И в любом случае я скажу тебе завтра кое-что еще, Лева. Вполне определенное.