Разрешенная фантастика – 1

Всё это пёстрое разноцветье теперь, в сером полумраке, сразу как-то поблёкло, словно обесцветилось. Броня лат готовящихся к схватке стала почти чёрной: рыцари смотрелись, словно грозные Линкоры. Собственно, это так и было – кто, как не закованные в броню бойцы, являлся самым сокрушительным оружием этой Эпохи!

Белое перо, закреплённое на шлеме сира Хлодгара, внезапно переломилось от сильного порыва ветра, и теперь трепетало на лоскутке, отвлекая внимание всех дам от мужественного лица. Которое герцог поспешил спрятать под забралом.

Нельзя сказать, чтоб перелом пера считался плохой приметой. Но уж о том, чтобы это вошло в поговорку теперь, человек собирался позаботиться. Ему это могло сильно пригодиться. Да и в будущих песнях-балладах это можно красиво обыграть…

После того, как стих звук труб, дающих сигнал к схватке, человек не стал спешить.

Будто сговорившись, они с противником какое-то время просто смотрели друг на друга сквозь узкие щели забрал, не двигаясь с места. Даже трибуны непривычно затихли и замерли, словно почувствовав, что что-то должно случиться.

Над турнирным полем нависла словно бы не только туча.

Но и Смерть…

Лишь через добрую минуту после сигнала горниста бойцы уверенными движениями шпор почти одновременно пустили верных коней в ровный сильный галоп.

В нереальной, почти абсолютной тишине, копыта коней действительно сотрясали землю: вес их со всадником был настолько велик, что дрожь ощущалась и в мощных несущих балках трибун, где зрители, казалось, забыли о том, что надо дышать!..

Расстояние для разгона было вполне достаточным. Глаз человека обрёл остроту соколиного. Вот: в эту точку он должен попасть!

Это он и сделал, действительно вложив в удар турнирного копья все свои силы.

Страшный крик перекрыл даже могучий гул двадцати тысяч глоток. Почти все, кто сидел на трибунах, вскочили. Многие дамы как водится, завизжали.

Хлодгар не выпал из седла только потому, что шпоры зацепились за стремена. Но оказался отброшен на круп своего коня. Там он, нелепо взмахнув руками, балансировал несколько страшных мгновений – наверное, инстинкты бойца ещё работали.

Затем всё же опрокинулся за круп коня, потеряв сознание.

Уже развернувшись в конце Зачётного Участка, человек увидел, что коня его соперника обступили со всех сторон служители. Затем всадника распутали и сняли с тревожно ржущего, и испугано гарцующего на месте, почуявшего беду, случившуюся с Хозяином, верного животного. Сира Хлодгара уложили прямо на траву ристалища.

Спустя ещё три минуты Лекарь Турнира через профессионального Глашатая объявил о трагической смерти благородного мессира Хлодгара в результате несчастного случая: проникший сквозь предохранительную решётку шлема стальной, хоть и затупленный как положено, наконечник копья мессира фонГертца вонзился через глаз прямо в мозг.

Трибуны продолжали гудеть: такого раньше никогда не случалось!.. Это говорило или о плохом качестве стали забрала, или… Об исключительной силе удара.

К человеку подошли гвардейцы и их Капитан. Двое встали, как положено, по обе руки от человека, остальные приступили к «дознанию». Забрали поломанное копьё, осмотрели коня и седло, доспехи человека… После чего капитан отправился в Главную ложу. Доклад не занял много времени.

Затем поднялся сам Король. Трибуны, как по сигналу, заткнулись.

Стоя на одном колене, благородный фонГертц вполуха прослушал традиционный Королевский вердикт, зачитываемый Глашатаем с поистине лужёной глоткой (ну, поскольку никаких усилителей, и даже элементарных рупоров не существовало):

– «… роковая случайность, повлёкшая трагическую безвременную кончину Благородного Мессира Герцога де… Штраф в размере тысячи ливров… Запрет на участие в продолжении Турнира. И дисквалификация на два года, с отбыванием домашнего ареста в Родовом Замке…»

Обязательное в таких случаях паломничество в Священный Город разрешалось заменить ещё пятьюстами ливрами штрафа.

Хорошо хоть, что то, что произошедшее – именно случайность, ни у кого сомнения не вызывало. А то иногда «благородных» рыцарей ловили и на мошенничестве!

Тогда пришлось бы сидеть дома не два, а три года. И платить вдвое больше.

«Почётный» эскорт из пары гвардейцев, так и не сказав ни слова, откланялся.

Человек, почтительно поклонившись всем присутствующим – во все четыре стороны – покинул поле ристалища. Выслушал неизбежные сочувствия и соболезнования от челяди, затем от тех рыцарей, кто ещё не бился, или уже всё закончил. Выразил своё «ужасное» сожаление – вполне мог бы «уж в этот раз» дойти до финала!..

Прошёл на трибуны, оставив лишнее теперь оружие слугам. Подойдя к потерявшей (Он-то видел, что – только якобы!) сознание жене Хлодгара, подождал, пока ту фрейлены и официальные фаворитки приведут в чувство с помощью ароматических солей, вееров и притираний.

Высказал все полагающиеся заверения и соболезнования. Выслушал все полагающиеся уверения в том, что против него не держат зла, и «понимают, что виной всему роковая случайность!»