Разреши тебя любить

— Мечтай! — резко разворачиваю ее в кольце своих рук и, не давая опомниться, прихватываю ее нижнюю губу зубами. Посасываю, втягиваю ее. Настя пытается отбиваться, что-то мычит, но я чувствую, как ее сопротивление стихает с каждой секундой. С ее губ срывается порочный стон и это позволяет мне проскользнуть языком внутрь и начать целовать ее “по-взрослому”. — Ай! — внезапная боль отрезвляет. Зараза своим кроссовком заехала мне по колену. — Какого хрена ты творишь?

— Я тебя предупреждала, чтобы ты меня не трогал и, тем более, не целовал? — отскакивает от меня, — Предупреждала! Вот и получай!

— Тебе ж самой по кайфу было! — злость начинает подниматься из глубин моего сознания. А злость помноженная на адреналин после драки, бурлящий в крови, это та еще ядреная смесь. — А ну иди сюда! — кидаюсь за ней.

Вот же упрямая девчонка. Сама млеет, тает в моих руках. Становится будто пластилиновая. Я же вижу, чувствую, что она понемногу сдается каждый раз, когда я ее целую или обнимаю, доверчиво жмется ко мне. А потом словно приходит в себя и снова шипит. Вот и пойми девушек…

Так, ладно, мне надо в душ. Поправив стояк в штанах, иду во вторую спальню, достаю из шкафа два полотенца, одежду для себя и футболку для Насти, оставляю одежду для нее в гостинной на диване.

Холодный душ невероятно бодрит и помогает привести мысли в порядок. Итак, что мы имеем: исходя из того, что у Настиного дома нас встречали, нельзя исключать, что та группа была не единственной. Хвоста за нами не было, пока мы катались в метро и добирались сюда. Но то, что я ушатал четверых наемников совершенно точно не осталось незамеченным. А, значит, заказчик уже знает, что Настя под защитой и просто так умыкнуть ее не получится. Также они понимают, что в городе мы не останемся. Следовательно, все пути отхода будут отслеживаться. Как только нас обнаружат, будут идти нахрапом, им терять нечего… Однозначно, на вокзале нас будут ждать. Аэропорт тоже не вариант. Автобус? Долго и утомительно. Плюс по пути много остановок, на которых нас могут перехватить. Придется брать тачку и по-тихому вывозить Настю из города.

Выйдя из душа, звоню командиру, докладываю обстановку. Егор соглашается с моим предложением насчет поездки на машине. Скидывает контакты проверенного человека, который эту машину нам организует. Созваниваемся с посредником, он сообщает, что тачку пригонит на адрес завтра к семи утра. Есть время отдохнуть.

— Насть, — стучусь в дверь комнаты, где она закрылась. Думает, спряталась от меня… — Я освободил ванную. Если хочешь принять душ, то вперед. Мы здесь проторчим до утра.

Слышу за дверью тихие шаги. Затем створка чуть приоткрывается, Настя смотрит на меня настороженно.

— Снова целоваться полезешь? — хмурится, застыв на мне взглядом.

— Только если сама попросишь!

— И не надейся! Ни за что не попрошу! — возмущается, отталкивает меня с прохода и выходит из комнаты.

— Вещи и полотенце на диване, — кричу ей вслед. Она резко разворачивается, хватает полотенце и мчится в ванную. Уже через минуту я слышу громкий хлопок двери и щелчок замка. Закрылась, зараза такая. Нет, я, конечно, не собирался подглядывать… Хотя, кого я обманываю?! С удовольствием бы подглядел, а потом бы до утра слушал Настины гневные причитания. Идиллия…

В морозилке нахожу пачку пельменей. Что ж, не густо, но и не пусто. Ставлю кастрюлю на плиту. В шкафу нахожу чай, сахар и пачку печенья. Отлично, ужин и легкий завтрак нам обеспечен.

Пельмени готовы, я раскладываю их по тарелкам, когда слышу тихие шаги за спиной.

— Новостей о Мише нет?

— Пока нет. Но… — поворачиваюсь к Насте. Стоит, глаза на мокром месте, а я ума не приложу, как ее поддержать и успокоить.

— Но? — в надежде смотрит на меня.

— Но давай будем верить в лучшее! Миха отличный спец, и не из такой зад… и не из таких передряг выбирался. Прорвется. А мы ему поможем.

— Да, он у меня молодец, — Настя чуть заметно улыбается, а я глаз от нее отвести не могу. Футболка едва прикрывает обнаженные бедра. Почему-то мне кажется, что под ней лишь тонкие кружевные трусики и все… Да, все… Поплыла моя башка…

— А я? — сам не понял, как это сказал.

— Что ты? — удивленно.

— Я у ТЕБЯ молодец? — специально интонациями выделяю “у тебя”. Настя краснеет. И это отчего-то так мило смотрится, что я невольно начинаю улыбаться во все свои тридцать два. Хотя, вру. Тридцать один. Один зуб мне выдернули еще в детстве, когда я его сломал во время поедания бесконечно мною любимых орехов в сахарной глазури и кунжуте.

— Я… я… — Настя мнется, не знает что ответить. Кажется, это впервые я загнал ее в подобное состояние, когда она не знает, что сказать. Обычно, наоборот, за словом в карман не полезет. А тут глазками хлопает, губками шлепает, бля! Так бы и сожрал эти губы.

— Присаживайся, я ужин приготовил, — решаю не мучить ее и перевожу тему. Она с удовольствием ведется. Присаживается за стол, берет вилку.

— Оу, пельмени! — восклицает почти с детским восторгом. — Сто лет их не ела! Приятного аппетита, — и принимается за еду.

— И тебе.