Разрешите доложить!

– Подразделение… подъем!

Открывает Пиньков глаза и видит на скале следующую надпись: «Нет Бога, кроме Бога, а рядовой Пиньков – Проверяющий Его».

«Этого еще не хватало!» – думает.

– Смыть, – командует, – в шесть секунд исламскую пропаганду!

Смыли.

– В следующий раз, – предупреждает, – замечу, кто этим занимается…

Сзади – шорох. Обернулся – а там два гномика стоят, потупившись. Гномики – незнакомые.

– Мы, – говорят, – занимаемся…

– Два наряда вне очереди! – сгоряча объявляет Пиньков.

– Есть, два наряда вне очереди! – просияв, кричат гномики.

Короче, пока дошли до ободранной пустоши, у Пинькова под началом было уже двенадцать гномиков…

Да нет же, товарищ старший лейтенант! Какие намеки? Просто число двенадцать – очень удобное число в смысле походного строя. Ведь двенадцать гномиков, согласитесь, это уже толпа, и не заметить ее просто невозможно. Так пусть хотя бы строем идут! Можно в колонну по два построить, в колонну по три, а если ширина дороги позволяет, то и по четыре.

Ну, рядовой Пиньков – вы ж его знаете! – строевик, все уставы – назубок. Чуть утро – он им сначала теорию, потом – тренаж.

– Повторяю еще раз! Ногу ставить твердо на всю ступню. Руками производить движения около тела. Пальцы рук полусогнуты… Рук, я сказал!..

До того дошло, что при встрече одиночные пупырчатые дорогу им уступать начали. Видимо, принимали строй за единое живое существо. Собственно, так оно и есть, товарищ старший лейтенант…

Опять же самоподготовкой занялись. Как вечером личное время – собираются гномики вокруг костерка, и Голька, который все за Пиньковым записывал, начинает читать:

– «Ибо сказал Проверяющий: даже если идешь один – все равно иди в ногу…»

Услышал это Пиньков, поморщился. Во-первых, никогда он так не говорил, во-вторых, в Уставе об этом немного по-другому сказано… А потом подумал и решил: пусть их. В целом-то мысль правильная…

А собственно, почему нет, товарищ старший лейтенант? Должен же человек во что-нибудь верить! Пусть не в Бога, но хотя бы в строевую подготовку…

Ну вот…

Добрались они, значит, до ободранной пустоши. Жуткое место, товарищ старший лейтенант. Голый камень кругом, как после ядерного удара. Дерн-то весь ободрали, когда колдун еще проверки боялся… Так точно, за пять лет должно было снова зарасти. Но вот не растет почему-то…

Но пейзаж, конечно, угрюмый. Справа – скала, слева – скала, терновник и груды песка… Стихи? Какие стихи? Виноват, товарищ старший лейтенант, кто ж в стихах докладывает? Это вам показалось…

И только это подошли они к скалам, за которыми даже и ободранная пустошь кончается, слышит Пиньков: что-то неладное у них в тылу делается…

– Стой! – командует.

Вслушались. А над зарослями низового овражья, товарищ старший лейтенант, тихий такой вой стоит. Тихий – потому что далекий. Но можно себе представить, что там, вверх по течению, творится… Возьмите нашу полковую сирену и помножьте на число пупырчатых!

И что уж совсем неприятно: вой помаленьку приближается, становится все громче и громче…

– Ну, – говорит рядовой Пиньков, – такого я здесь еще не слышал…

– Я слышал… – дрожа отвечает один из гномиков. – Только давно очень – когда еще вылупился…

– А что ж это такое? – недоумевает Пиньков.

И оказывается, что страшная штука, товарищ старший лейтенант. Раз в несколько лет пупырчатые как бы сходят с ума и вместо того, чтобы грызться, как положено, друг с другом, набрасываются всем миром на гномиков. И скорее всего – с ведома того же колдуна… Так точно, на этот раз намек, товарищ старший лейтенант. Только не на нас, а и на них. «Охота за ведьмами» – слышали? Ну вот…

– Бегом… марш! – командует Пиньков и бежит к скалам.

– Товарищ проверяющий! – визжит сзади Голиаф. – Нельзя туда!

Притормозил Пиньков – и вовремя. Скалы вдруг шевельнулись да как сдвинутся с грохотом! В Древней Греции, говорят, было подобное явление…

«Надо будет Гольке благодарность объявить перед строем…» – машинально думает Пиньков и отступает на шаг. Скалы, видя такое дело, задрожали-задрожали да и разъехались по местам.

А вой сзади все ближе, громче…

Делает рядовой Пиньков шаг вперед, и скалы тут же – бабах! – перед самым его носом. Да как! Гранит брызжет, товарищ старший лейтенант…

– А обойти их нельзя? – спрашивает Пиньков.

– Это надо назад возвращаться… – нервно отвечает Фома.

«Попали…» – думает Пиньков.

И в страшную эту минуту перед внутренним взором его возникает вдруг первый пункт первой главы Дисциплинарного устава:

«1. Воинская дисциплина есть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил…»

Отбегает Пиньков подальше и командует:

– Отделение – ко мне! В две шеренги – становись! Нале-во! Строевым… шагом… марш!

И ведет гномиков прямо в проход между скалами.

– Резче шаг! Не чую запаха паленой резины! Ы-раз! Ы-раз! Ы-раз! Д(ы)ва! Т(ы)ри! «Не плачь девчонку» – запе… вай!

И грянули гномики «Не плачь девчонку».