Разрисую красками любовь

Джулия Рудольфовна замотала головой так сильно, что уложенные седые волосы разметались по голове, и бабушка стала выглядеть еще страшнее. Макару стало не по себе.

— Все можно, если очень захотеть. Брось ее, уезжай. Негодница соблазнила тебя, я знаю. Как когда-то ее бабка соблазнила Колю. Моего Коленьку. Только моего. Я уверена, что в другой жизни…

Макар больше не мог смотреть на все это, и слушать тоже. Он ушел, но еще какое-то время бродил темными улицами. Вспомнил, что не поинтересовался деньгами, которые отец пересылал Арине, и которые по праву принадлежали его сыну, но возвращаться не стал. И не планировал. Макар сумеет обеспечить свою семью без замаранных ненавистью купюр.

— Папа, смотри! Клюет!

— Вижу.

Поплавок его удочки на самом деле дергался, и довольно сильно. Макар сосредоточился на рыбалке, выбросив из головы неприятную встречу. Осторожно потянул, подсек, а затем быстро дернул удочкой. На крючке трепыхалась серебристая рыбешка.

— Ты поймал! Поймал! — Когда средних размеров рыбка оказалась в ведре, а Макар все еще улыбался от неожиданного, общего счастья, мальчик повис на шее отца со словами:

— Па, ты нас больше не оставишь так надолго? Я познакомлю тебя с друзьями.

Еще мгновение назад радостные глаза вдруг стали тревожными. Макар погладил разрумянившиеся щечки.

— Обещаю, что постараюсь быть рядом так часто, как только смогу. Понимаешь, у взрослых бывают командировки. День, два…

— Это не страшно. Это я понимаю. Ты же будешь мне звонить?

— Буду. Мы же семья.

Мальчик обнял его и прошептал очень тихо:

— Я тебя люблю. И мама тоже. Ты только меня не выдавай, ладно?

— Обещаю.

— Она иногда плакала ночью, когда думала, что я сплю. Но ведь ты не хотел ее обидеть, правда?

Макар поднял сына, встав на ноги.

— Не хотел. И не обижу больше. Слово даю.

— Хорошо, — Женя кивнул и устроил головку на мужском плече.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍* * *

Ариша стояла и смотрела на мужчину с мальчиком на руках — самых дорогих для нее людей. Самых важных. Значимых. Любимых.

Она не плакала. Улыбалась. Поскольку знала, что бы ни случилось теперь, они все преодолеют вместе. Женщина поняла главное — только любящий человек мог сделать то, что совершил Макар. Никто, больше никто не сумеет убедить ее в противоположном. Даже сам Макар, если неожиданно решит, что так для нее лучше. Арину не смущали все эти противоречия, она разобралась с ними вчера и добавила парочку весомых аргументов уже сегодня, когда увидела рядом — отца и сына — на их с Макаром месте.

Она изменила традиции и не стала ждать утра. Приехала ночным поездом, после того, как дед сказал, что Макар увиделся с Женей. До дома шла пешком, чтобы подготовиться к встрече. Придумывала, что скажет и сделает. И не застала дома.

Она точно знала, где искать дорогих ее сердцу рыбаков. Картинка, которую Арина застала, сама просилась на полотно. Но пока Арина лишь достала телефон и запечатлела парочку.

Ступая очень тихо, подошла к ним со спины. Хотела обнять сразу обоих, но вдруг передумала. Решила сначала поговорить. Макар еще не в курсе, что ей известно все. А еще…

— Мама!

Женя потянулся к ней и обнял второй рукой. Они оказались лицом к лицу, и Арина не сумела сдержать счастливую улыбку: столько искреннего чувства светилось в глазах Макара, столько радости было на красивом лице.

Как же ей хотелось его поцеловать! Но Арина коснулась губами лишь детской щеки.

— Вот, приехала. Не ждали?

— Очень ждали. Правда, папа?

Сердце замерло…

— Правда, сын.

…и пустилось вскачь. А Женя уже отвлекся.

— Мы про удочки забыли! — и бросился к ним, оставив взрослых наедине.

Арина взглянула на Макара и поняла, что он встревожен, хоть и молчит, не спрашивает. Видимо, что-то понял по ее лицу. Она огляделась.

— Неужели, все то же бревно? Надо же. Присядем?

Макар кивнул, снял ветровку и постелил ее на влажный от тумана ствол. Ариша устроилась поудобнее и постучала ладонью рядом с собой. Макар сел. А потом вдруг обнял ее. Собственнически так, но заботливо. И Ариша доверчиво прижалась головой к его плечу.

— Удобно?

Она кивнула в ответ. Помолчала, а затем начала:

— Ты уверен?

— В чем?

— Мне все известно, Макар. — И чтобы он понял, добавила. — Об Антоне. Клара проговорилась.

Арина чувствовала, как напряглось сильное тело, а потом теплая рука легла на ее голову.

— Не думай об Антоне. Не было его. Я — Женькин отец, и этого не изменить, и не оспорить. Не откажусь никогда. И от тебя не откажусь. Потому что…

— Почему? — ей как-то удалось это вымолвить. А ведь обещала себе не плакать.

— В моей жизни больше нет никого более важного, чем ты и Женя. И не будет. Я себя знаю. Веришь?

— Верю. Скажи еще.

Макар слегка отстранился, чтобы взять в ладони ее лицо. Поцеловал веки, кончик носа, а потом губы.

Так горячо! Так сладко!

— Люблю тебя, моя Аринушка. Век любить буду. Ты это услышать хотела?

Слезы катились, и катились, и Макар вытирал их пальцами, осушал губами. Арина вдруг улыбнулась.

— Еще бы малиновка запела.

Макар снова ее поцеловал. Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда их сын завопил: