Разрубить гордиев узел

Домой Алексей попал уже под утро. Темноту летней ночи небо уже стирало ластиком, превращая угольно-черные штрихи в застиранно-серые разводы.

Машину он вел на автопилоте. Тело отца, нелепое тело, всего несколько часов тому назад бывшее одним из самых значимых людей страны, теперь лежало в морге и ничего собой не представляло.

Ему нужно будет позвонить друзьям отца и попросить об «официальной» коммуникации. Пусть обойдутся обтекаемыми формулировками в стиле «неожиданно ушел из жизни» или «скончался в результате болезни». Что угодно, лишь бы дать отцу возможность уйти с достоинством. Он это заслужил за всю свою долгую жизнь. Позор разделят между собой его близкие.

Оставалось лишь надеяться, что эта идиотка, любовница отца, не станет бежать в интернет и выкладывать все подробности. С нее станется. После того как отец ушел от матери, он любопытства ради заглянул в ее профиль и пришел в ужас. Эта женщина не умела любить и не знала жалости. Вся ее жизнь была посвящена ненависти. Никто не уходил безнаказанным. Она ругалась со всеми, кто попадался ей в радиусе одного километра. Начиная от курьеров, заканчивая журналистами. Она жила этим больным вниманием, не могла существовать в мире с собой и окружающими. Что же с ней такое случилось в детстве? Что с ними всеми случилось? С Юлей, живущей в своем мире? Со скандалисткой Эжени? С замороженной Ольгой, ищущей какого-то Андрея?

Впрочем, последняя была способна на эмоции, в чем он успел убедиться. Наверное, она как вулкан. Покрытый толстой корой снаружи, но прячущий смертоносный огонь внутри. Сравнение с вулканом показалось ему банальным – Ольге оно не подходит.

Голова гудела, все сливалось в причудливую смесь бодрствования и реальности, горя и счастья, непонимания и осознания потери. Спать. Ему нужно поспать. Он слышал, как пиликал телефон, сообщая о том, что Никита подошел к камере. Но в угаре всего происходящего не стал смотреть. Дома Юля, пусть хотя бы раз в жизни попробует со всем разобраться самостоятельно.

Порог подъезда Алексей переступил изможденным. Вызвал лифт и поднялся на этаж, прислонившись головой к двери. Выйдя на лестничную площадку, доставая на ходу ключи и подходя к квартире, Алексей обратил внимание на замок. Он был поцарапан. Алексей нахмурился, вставил ключ в замок, но не успел повернуть, как дверь сама распахнулась.

На пороге стояла растрепанная, взволнованная жена, и он на краткое мгновение подумал, что ей все известно. Неужели все-таки Эжени вырвалась из медикаментозного сна, куда ее отправили медики, и решила поделиться бурными событиями из своей жизни с общественностью?

– Леша, – прошептала жена, – Леша, нас ограбили.

Это было последнее, что Алексей ожидал услышать после этой безумной ночи. Молча войдя в прихожую, он бросил ключи на трюмо, устало присел на маленький пуфик, который они поставили когда-то в коридоре для удобства детей, но который так и прижился. Стянув кроссовки с ног, он опустил голову в руки и с силой потер виски.

– Леш, украли все наши деньги, представляешь? – залопотала Юля, кружась вокруг него, словно всполошенная птица. – Ничего святого у людей. Забрали мои украшения, даже у Никитки оклад иконы, которую твоя мама подарила.

Мозг зацепился за последнюю фразу.

– Никита в порядке? – Алексей поднялся на ноги. Все внутри отчаянно бастовало против еще одной порции плохих новостей.

– Да, он… он даже не отвлекся на них, представляешь? И повезло, что Дашки не было – она сегодня у подружки ночевала.

– Какой подружки? – Алексей перевел тяжелый взгляд на жену.

– Не знаю, – растерянно ответила та. – Сказала у подружки.

– То есть ты понятия не имеешь, где ночует твоя дочь? – Алексей почувствовал, как закипает.

Словно внутри все органы начинают покрываться паром, бурлить, и этот пар поднимается все выше, к голове, которая сейчас просто взорвется.

– Я… О чем мы вообще сейчас говорим? Нас ограбили!

– Мы говорим о том, что у моих детей такая прекрасная мать, при которой любой идиот может влезть в квартиру и нанести вред больному ребенку! А здоровый ребенок живет своей жизнью, и мать даже не знает, где он ночует.

Упрек был справедливым, но Юля почувствовала, как на глаза набежали слезы. Юра бы никогда себе такого не позволил, он бы… он бы обошелся с ней помягче. Да, проблема Алексея и вся проблема их семейной жизни в том, что муж был слишком жестким с ней. Ни одного ласкового слова, ни одного объятия поддержки.

Алексей покосился на рыдающую жену и вздохнул:

– Как так получилось, что ты ничего не услышала?

– Я приняла снотворное. Ты же знаешь, что у меня проблемы со сном.

– Ладно, – смягчился Алексей, который совершенно не переносил женских слез. – Звони Дашке, пусть немедленно едет домой. Мала еще ночевать неизвестно где. А я сейчас проверю камеру в комнате Никиты.

– Камеру? – замерла Юлия, поднимая к мужу перекошенное ужасом лицо.

– Да, камеру, а что?

– Откуда у Никиты в комнате камера? – Голос дрогнул, а мысли заметались лихорадочно.

– Я ее там поставил.

– Зачем? Зачем ты поставил камеру в комнату к ребенку? Ты что, за ним следишь? – Юля сорвалась в истерику.