Разрушай и подчиняй

Я думала, со мной покончено в столовой с чудесным запахом пиццы. Но не было. Неверно.

Это было мой переломный момент. Прямо здесь, на обочине дороги, на пути к продаже.

Обхватив руками грудь я отдалась ярости горящей внутри. Я позволила ей извергнуться, изгоняя мои недостающие воспоминания. С каждым рыданием я сгибалась все сильнее и сильнее, пока мой лоб не коснулся коленей, и все равно продолжала скручиваться. Скручиваясь в себя, превращаясь в часть оригами, складывающейся из девушки, которой я хотела бы быть, в не более, чем товар для продажи.

Я не понимала, как мой мир перерос в горе.

Я забыла о Киллиане и уступила потоку обжигающих слез.

Я не видела, как он обошел вокруг машины.

Я не слышала, как он открыл мою дверь.

Мне было плевать.

На все.

Зарывшись лицом в колени я кричала сильнее, очищая себя от всего, что со мной произошло.

Приятное давление ощущалось на моих плечах. Я свернулась сильнее, мои руки сжимали живот и ноги.

Давление переместилось на мои плечи, заставляя меня выровняться — покинуть свое святилище и выпрямиться.

Нет!

Я хотела остаться в коконе и маленькой как можно дольше.

Я отбивалась, но Килл не оставил мне выбора, легко подняв меня, открыв мои рыдающие глаза и раскрасневшиеся щеки.

Я нахмурилась в замешательстве. Килл стоял с напряженным лицом и пристальным взглядом. Он убрал руки с моего тела, как только я повиновалась и села. Я быстро отвернулась. Я не могла смотреть на него. Не после того, что он сказал и сделал — каким отдаленным и бесчувственным он был.

Мои слезы потекли сильнее, как только он отстегнул ремень безопасности, и, не сказав ни слова, потянул меня в свои объятья.

Сила его объятий притянула меня к себе. Я врезалась ему в грудь. Его сердце бешено колотилось у меня под ухом, так же быстро, как и мое.

Его запах ветра и кожи укутал меня, как мягкое одеяло, его сильная хватка прижала меня к себе, чтобы я никогда не смогла убежать.

Я тут же почувствовала себя как... дома.

Его запах, его тепло, его твердость. Я узнала. Мое тело откликнулось, и еще один вскрик сорвался с моих губ.

Я не хотела спрашивать, почему он сдался. Почему даровал мне безопасность в своих объятиях. Но я воспользуюсь этим в полной мере.

Обняв его, а держала как можно крепче, пока страдания продолжали рушиться. Я держалась за него не для утешения, я держалась как за якорь, чтобы меня не затопили слезы.

Прижавшись лицом к его груди, я больше ничего не ждала. Тот факт, что он обнимал меня был больше, чем я надеялась.

Но затем его хватка стала сильнее, сжимая крепче и крепче. Он держал меня, как человек, который вечно сожалел и хотел, чтобы его тело передавало степень сожаления убедительнее, чем слова. Он держал меня, как прощающийся человек.

Прижимаясь к его груди, я сделала глубокий вдох.

Здесь было мое место. Здесь. С мужчиной из моих кошмаров. С мальчиком из моих снов.

— Артур... — Я вздрогнула.

Он напрягся, отталкивая меня. Он опустил руки, и жар наших объятий растворился в воздухе. Его голос стал колючим:

— Прости меня.

Мои глаза впились в него, пока я пыталась вытереть липкие от слез щеки.

Он нахмурился.

— Я ублюдок, я знаю это, но обычно я не такой скверный. Я искренне сожалею о том, что сделал — за то, что пинал тебя и обошелся с тобой так жестоко. Ты этого не заслуживаешь. — Его зеленый взгляд оставался нечитаемым, закрытым от всех эмоций, руки напряжены.

Я кивнула, проглотив странные чувства, которые были так реальны, но годы спустя...

— Я понимаю. Ты не можешь вынести того, что случилось в прошлом.

Он кивнул.

— Просто... — Вздохнул он. — Давай проясним ситуацию. Неважно, что ты скажешь или сделаешь, ты никогда не заставишь меня поверить тебе. Я слишком долго жил, веря в то, во что другие хотели, чтобы я верил, и это не принесло мне ничего, кроме неприятностей. Я знаю, что я видел. Я знаю, что я чувствовал. Она ушла, и я не хочу запятнать ее память. — Его плечи резко опали. — Просто... прими и давай двигаться дальше. Ладно? Так будет лучше для нас обоих.

Я опустила голову, не желая смотреть в его знакомый взгляд. Он хотел, чтобы я ушла прочь — перестала напоминать ему о боли внутри.

Он был слаб.

— Я согласна. — Понизив голос, я умоляла: — Но, пожалуйста, отпусти меня. Высади меня в ближайшем полицейском участке, и, клянусь жизнью, ты меня больше никогда не увидишь. Пожалуйста, — мой голос снова сорвался, — я не хочу быть проданной.

Долгое время он смотрел на землю. Мысли мелькали на его лице, идеи появлялись, затем отбрасывались. Надежда оставалась в моем сердце, но я знала, что это безнадежно.

Он поднял свою голову.

— Если бы я мог что-то сделать, я бы это сделал. Я бы отпустил тебя, правда. Но теперь это выше моей головы. Дела идут так, что даже я не в курсе и не могу пойти против приказа.

— Не можешь или не хочешь?

Он грустно улыбнулся.

— Не хочу. Он единственный человек, который был рядом со мной. В горе и в радости. Он забрал меня в самом начале и дал мне империю, чтобы править ей. Я буду вечно ему благодарен и не буду действовать за его спиной.

Мое сердце закололо от его преданности, его любви. Любви, которой я недостойна.