Разрушение

Эллиот перестал вращать ручку в пальцах в миллиметрах над поверхностью стола, а затем крутанул ее на девяносто градусов.

— Я не могу снова усесться по эту сторону стола ради кого-то другого. Мне придется слушать и быть объективным, а я больше не в состоянии сделать это. — Он снова принялся возиться с ручкой.

— Я очень стараюсь сдерживаться, — сказала я осипшим голосом.

— Как и я, — доктор качнулся назад в кресле, перевернул ручку, затем щелкнул ею и бросил в чашку. — Я хочу это услышать. Хочу, чтобы ты рассказала мне. Но со мной больше не безопасно. Хотел сказал тебе это откровенно и заранее. У меня не выйдет наблюдать за тобой со стороны.

— Я попросту снова переживу тот день и либо ничего не почувствую, либо захочу что-нибудь сломать. И, честно говоря, предпочту второе. Так что, безопасно или нет — разницы никакой.

На его лице появилось столько нежности, столько сострадания и настоящего чувства, что мне захотелось прильнуть к его теплу. Эллиот посмотрел на часы:

— Давай прогуляемся.

* * *

Цена моих туфель составляла примерно двенадцать тысяч долларов. Я могла выбросить их в мусорный бак и забыть, как они выглядели, когда приеду домой. Пара через две лавки от нас, кажется, не имела ничего против разбросанных вокруг оберток от фастфуда, или граффити, или клочков коричневой травы. Если запах мочи и беспокоил их, я бы не узнала. Я перестала ощущать его, когда Эллиот прикоснулся пальцами к моему затылку.

— Как только всё станет известно, все будут говорить о моем прошлом. И мне хочется, чтобы ты знал — я никогда не стану извиняться за это. Никогда. Я жила как хотела. Возможно, я изменю это, а может, и нет. Это мой выбор. — Эллиот улыбнулся и уставился себе под ноги, пытаясь спрятать улыбку. Я проигнорировала ее. У меня еще было что сказать. — Ты тоже услышишь об этом. Узнаешь. Упоминания о мужчинах и женщинах полезут изо всех щелей, и угадай что? Я не стану отрицать ни единой оргии.

Эллиот прыснул со смеху, словно не смог сдержаться.

— Что?

— Мне по душе то, какая ты, — он накрыл мою руку своей. — И это не сарказм. Мне нравится то, что ты не стыдишься своего выбора.

— Ну, да, мне есть за что испытывать стыд. За свою ложь, за боль, которую я причинила другим. Я не испытываю радости от этого. Но, короче, проехали.

— Проехали, — шепнул доктор возле моей щеки. — Что ты хочешь сделать?

Эллиот прижался губами к моей коже, я наклонилась к нему.

— Хочу, чтобы ты сделал то, что полагается, если бы твоя пациентка рассказала о том, что ее изнасиловали у ручья.

— Поставил бы в известность администрацию, затем правоохранительные органы.

— Моя сестра Марджи пойдет к копам. Она адвокат.

— Думаю, это правильно. А ты сама готова?

— Нет. Но давай это сделаем. То есть, это в любом случае напрасно. Но поскольку он выходит, думаю, мир должен узнать. Мне кажется, в Вестонвуде он осмелел, и если я не расскажу, он выйдет и использует Лос-Анжелес в качестве большей игровой площадки.

— Тюрьма — та еще игровая площадка.

— Он не сядет. Максимум, что случится — я стану наименее популярной девушкой на вечеринках, но, к счастью, удержу людей подальше от него.

— Думаю, все пройдет лучше, чем тебе кажется.

Мне тяжело было почувствовать надежду на это.

— Я бросила Дикона.

— Я понял.

— И как же это? — Возможно, я защищалась. У меня было на это право. С каких пор я стала такой предсказуемой?

Или Эллиот предполагал, что я бросила Дикона из-за него? Потому что это не так, и только я собралась высказаться в свою защиту, как он отклонился, раздвинул ноги и раскинул руки на лавке, окинув взглядом Комптонский парк, затем притопнул пару раз.

— Мы порываем с кем-то и перестраиваем себя каждые семь-десять лет. Дикон построил последнюю Фиону. Но теперь ты перестраиваешь себя сама, а он лишь пытается тебя остановить. — Эллиот повернулся ко мне, его ухмылка пробудила во мне два желания одновременно — ударить его и поцеловать, и именно в таком порядке. — Тебе это не показалось.

— Почему ты сидишь здесь со мной, если я настолько предсказуема?

— Ты пришла ко мне в офис и потребовала встречи.

— Ладно. Мой косяк. — Я встала и пошла. Не знаю, куда, но скоро выясню.

Конечно, доктор последовал за мной.

И конечно, схватил меня за руку и притянул к себе.

Ему это тоже не показалось.

— Если бы ты не пришла, я бы нашел тебя.

— И что тогда? Я не твой проект. Я — девушка, которую ты хочешь трахнуть. Так что вместо того, чтобы признаться самому себе в этом, ты придумал всю ту чушь о спасении меня от Дикона, от меня самой, от всего. Что ты теряешь, оправдывая свой член? А? Ты уже лишился девушки. Вот-вот потеряешь работу. И все это ради траха? Да, я понимаю, почему ты наводишь такие серьезные причины для моего изменения. Правда, понимаю. Но давай сделаем это вместо того, чтобы болтать. — Я подступила к нему, пока моя грудь не оказалась практически вжатой в его, и мне пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть на Эллиота. — Давай просто трахнемся. Тебе не нужно спасать меня. Не нужно притворяться, что ты меня любишь. Ты. Просто. Меня. Трахнешь.

— Фиона… — его голос звучал низко и нежно.

— Испугался?

— Идем.