Разрушенная

Ди-Джей, Эйден и международный совет установили временное правительство, идет образование новых политических партий, выдвигаются кандидаты.

Грегори продолжает искать Сэм, мою мать, но прошло уже несколько месяцев, и я понемногу смиряюсь с тем, что он никогда ее не найдет. У мамы и Эми все в порядке, посланные Астрид лордеры не нашли их, и я временно живу с ними в нашем заново отремонтированном доме. Скай выжил и выздоравливает, пользуясь тем, что у него теперь три заботливые няньки.

Зачистка запрещена, и доктор Лизандер занята тем, что снимает «Лево» и удаляет чипы у Зачищенных, включая и меня. Я рада переменам, как случившимся, так и тем, что еще предстоят, но многое остается в подвешенном состоянии.

Зализываю раны и жду этот день.

Доктор Лизандер сидит за письменным столом напротив нас с Беном.

– Никаких гарантий нет. Мы не знаем, кем ты был до Зачистки.

– Понимаю. Лордеры уничтожили все мои документы; найти ничего невозможно. – Бен крепко держит меня за руку.

– Мы не знаем, кем ты был, но и знаем достаточно много, ведь так? – говорю я. – Тебе необязательно это делать.

– Я хочу.

Доктор Лизандер не в первый уже раз предупреждает о возможных нежелательных последствиях регулировки памяти. Предсказать результаты невозможно; могут быть восстановлены нежелательные воспоминания, а совсем не те, на которые он рассчитывает. Не исключен также риск повреждения головного мозга, припадков и смерти. В более простых случаях регулировка заканчивалась успешно, в данном же сказать заранее ничего нельзя ввиду многочисленных процедур, которым подвергся Бен.

– Это все? – спрашивает Бен.

– Ты еще хочешь продолжать?

– Да. Кайла может присутствовать?

– Я бы не рекомендовала, но если она не против, решать тебе.

– Пойду с ним, – говорю я, не отпуская его руку.

Что бы ни сделал Бен, виновны в этом лордеры с их процедурами и манипуляциями, из-за чего он и предал нас. Но и забыть некоторые вещи невозможно, и я до сих пор просыпаюсь по ночам от страха, когда вижу Флоренс и других погибших у Колледжа Всех Душ. И, конечно, во всем этом присутствует такая оговорка, как «если бы». Если бы Эйден не привел Бена туда. Если бы я настойчивее попыталась достучаться до Бена. Если бы я узнала, что именно случилось с ним, и остановила его…

Если бы только…

С другой стороны, нас предал не Бен, а то существо, в которое превратили его лордеры. В конце концов, нечто подобное случилось и со мной, поэтому я понимаю ситуацию лучше многих других. Я не могу бросить Бена, пока есть шанс вернуть его. И не брошу.

Бена готовят. Он лежит на одной из тех кроватей, которые словно обнимают тебя. На такой же мне делали ТСО. Специалисты проверяют мониторы, провода, капельницы и сканер. Все это время Бен не отпускает мою руку

– А если я чихну? – шутит Бен. Ему кажется невероятно забавным, что операцию будут делать через нос.

– Не чихнешь, и ты сам это знаешь. Тебя обездвижат. Все будет парализовано, кроме речи.

Наркоз начинает действовать, его пальцы слабеют.

– Не беспокойся, держу. Все хорошо, – говорю я, но мне страшно.

Эти три месяца дались трудно: Бен осознал, что с ним сделали, каким процедурам и манипуляциям подвергли, чтобы превратить в агента лордеров. Нелегко было примириться и с ролью Тори: она сохранила воспоминания, но все равно предпочла остаться на стороне лордеров. Бен лишь недавно начал возвращаться к жизни с надеждой на то, что экспериментальная микрохирургия вернет украденное.

Доктор Лизандер бросает на меня взгляд через приборы и оборудование и кивает:

– Все в порядке, Бен. Начнем?

– Нет, я передумал. Да шучу, конечно! Приступайте.

– Хорошо. Прежде всего я удалю чип – это рутинная процедура.

Мера необходимая, чтобы никто не смог активировать чип и причинить Бену боль или убить его, как убили Тори. Мой чип удалили несколько месяцев назад.

Доктор Лизандер работает удаленно: всматриваясь в контрольные мониторы, она управляет сканером и микроскопическими роботизированными инструментами. Время идет медленно, секунды кажутся минутами.

– Чип удален, – говорит наконец она. – Ты в порядке?

– В порядке. Здорово. Продолжайте в том же духе, – отзывается Бен.

– А теперь скажи, что ты чувствуешь. – Доктор объясняет, что во время операции, при исследовании участков хранения памяти, будет проведена микростимуляция различных нейронных областей мозга и в зависимости от реакций восстановление поврежденных нейронных связей.

– Ладно, поехали, – говорит Бен. – Синее, синее море. Запах рыбы и чипсов. Женщина… Я вижу женщину. Моя мать? – Он начинает ее описывать, но говорит, что это не его родная мать. Потом голос его меняется на детский, с пронзительной ноткой паники. – Мамочка? Мамочка?

– Все хорошо, Бен. Я с тобой.

– Кто такой Бен? Я – Нейт. Мамочка? Кайла? – Голос снова нормальный. – Я помню маму!

– Хорошо, – подбадривает его доктор Лизандер.

Он молчит.

– Бен?

– Здесь. Не успеваю все сказать. Иногда я как будто там, а иногда словно смотрю на фотографию.

– С памятью так бывает. Что ж, я собираюсь восстановить последние глубокие связи. Это довольно сложно.

– Буду знать.

– Описывай свои ощущения.