Разрушенная

— Что значит смываться? Я и не смывалась! Я просто… — Останавливаюсь. Получив записку, я так спешила на встречу с Беном, что не подумала об этом. Уже внимательнее смотрю на Эйдена и вижу то, что не заметила сразу. — Что-то не так. Что?

— Сторожа Бена нашли в буфете. Мертвым. Мы ищем Бена, но не можем найти.

— Что? Мертвым? С Беном что-то случилось?

— Ничего такого, о чем бы я знал. Кроме, разумеется, убийства сторожа. Ты пришла сюда на встречу с ним?

— Бен не мог это сделать. Я тебе не верю.

Эйден качает головой.

— Расскажи все, что ты знаешь. Прямо сейчас.

Чувствую, как дрожат колени. Опираюсь на каменный парапет. Сторож Бена мертв? Тот парень, студент, который мог проспать все на свете?

— Кайла?

— Бен оставил мне записку. Написал, что прошел сканирование, что у него все в порядке, что с него сняли наблюдение.

— Ложь, Кайла. Мы даже не получили еще результаты сканирования.

Поколебавшись, достаю из кармана записку и передаю Эйдену.

— Не понимаю. Зачем ему врать?

Эйден читает записку.

— Не знаю, но ничего хорошего в голову не приходит.

— Ты следил за мной?

— Нет. Просто Флоренс сказала, что ты спрашивала, можно ли подняться сюда. Придется объявить тревогу и…

Бум. Бум.

Выстрелы? Внизу, у Колледжа Всех Душ, во дворе разбегаются люди. Ветер разносит крики. Нет. Нет. Этого не может быть.

Я выхватываю из кармана камеру, нацеливаю на двор.

У всех выходов люди в черном. Лордеры.

— Будь свидетелем, Кайла. Это у тебя лучше всего получается. — Его слова отдают горечью.

Я снимаю. Лордеры выталкивают из здания всех, кого находят — студентов, аспирантов и тех, кого они прячут, — и сгоняют в угол двора. К стене. А потом открывают огонь. Я слышу крики, кто-то пытается бежать, но лордеры перекрыли все выходы. Посреди всего этого хаоса стоит, выпрямившись во весь рост и сцепив руки, Флоренс. Вся ее поза выражает холодное, спокойное презрение.

Пальба не стихает, и тел все больше и больше. Все больше и больше красных пятен на старинных камнях и мертвой зимней траве. Удивительно, но мои руки даже не дрожат. Я — немой свидетель, мертвый внутри, как и те, что лежат во дворе.

А потом наступает тишина.

Двое в черном охраняют один из выходов, тот, что рядом со скамейкой, на которой совсем недавно сидели мы с Беном. Один из них поворачивается к башне и смотрит прямо на меня, словно знает, что я здесь, наблюдаю. Другой обнимает его и смеется. Эти двое — он и она.

Бен и Тори.

ГЛАВА 33

Мои руки наконец падают, не выдержав веса камеры. Этого не может быть. Эйден молчит. Его лицо — зеркало моего, на нем тот же шок и та же боль.

Флоренс.

Уэнди.

Весь колледж, все безымянные исследователи и студенты, давшие слово помогать нам, — мертвы.

Смотрю на камеру в руках — там полным-полно свидетельств. Свидетельств боли. Бен? Нет. Я не могу… он не мог…

И тем не менее Бен стоял там, часть этой бойни. Я не могу отрицать то, что видела собственными глазами, пусть даже внутри все кричит, что они ошибаются.

Я — свидетель, как и все те, кто прячется в этой камере. Теперь эта запись — все, что осталось от них. Среди свидетелей — Эди. Бен был у нее вместе со мной и знает, где она живет.

Беги!

Мысль еще только сформировалась, а ноги уже несут меня вниз по винтовой лестнице.

Беги!

Эйден топает следом, призывает к осторожности, просит подождать и безнадежно отстает. Вылетаю на воздух и солнце — и как только оно может светить в такой день? — и бегу. Эйден за мной не поспевает.

Вблизи церкви Святой Марии и других колледжей никого не видно, все прячутся под кроватями.

Так быстро я никогда еще не бегала. Ноги едва касаются земли; я как будто лечу над миром, быть в котором больше не хочу. Если бы не ребенок. Если я смогу спасти девочку, то потом… Нет, не думать ни о «потом», ни о «до». Только о «теперь»… «сейчас». Иначе остановлюсь и уже не сделаю больше ни шагу.

Я лечу, летят мили…

Вот и улица Эди. Ее входная дверь.

Дверь открыта?

Хватая ртом воздух, переступаю порог.

— Эй! Есть кто-нибудь? Эди?

В квартире включен свет. На столе — тарелки с недоеденным обедом. Нет, нет, нет…

Пробегаю одну за другой комнаты. Пусто. Дом пуст. Остался только Мюррей. Лежит на полу в кухне. Подбираю его, смотрю в улыбающуюся медвежью мордочку. Смотрю и не хочу верить.

Нет. Это кошмар. Весь день — кошмар. Все невсамделишное. Через минуту я проснусь. Бью что есть силы в стену. Суставы хрустят, по штукатурке разбегаются трещины. Боль. Кровь.

Но я не просыпаюсь.

Я не сплю.

Я сжимаю Мюррея обеими руками, падаю на пол, сворачиваюсь в комок. Наконец-то и глаза наполняются слезами. Волны боли накатывают одна за другой, когти рвут внутри меня все, что я есть, пока не остается ничего.

Потом — я не знаю, когда потом — до меня доносятся шаги. Мои глаза крепко сжаты, как и все остальное.

— Так и подумал, что найду тебя здесь.

Какой-то уголок мозга регистрирует: голос

Эйдена. Зачем он здесь? Во всем виновата только я… только я одна. Зачем он пришел?

Какое-то движение рядом. Что-то теплое касается моих волос, гладит их.

— Нам нужно увести тебя отсюда. — Еще один едва слышный голос. Кто-то просовывает под меня руки. Поднимает.