Разрушенная любовь (ЛП)

Когда я проснулась, в палате было темно, а в больнице тихо. Мой отец спал в кресле в углу, уткнувшись подбородком в грудь. Казалось, он постарел с тех пор, как я видела его в последний раз. Он выглядел бледным и уставшим, даже когда дремал. Он был небрит, его светло-каштановые волосы растрепались. Я знала, что под его закрытыми веками были такие же стально-голубые глаза, как и у меня. Ростом и телосложением я пошла в маму — метр шестьдесят пять и хрупкая, а вот во всем остальном была похожа на отца.

Ной Холлоуэй был невероятно красив, ему всего тридцать восемь, слишком молод, чтобы иметь семнадцатилетнюю дочь. Моя мама была на год младше папы. Они только познакомились в колледже, мама еще была первокурсницей, когда я появилась на свет. Не думаю, что они когда-либо жалели обо мне, но я знала, что если бы они могли вернуться назад, то подождали бы. Из-за меня многое изменилось. Мечты, надежды… все отложили на потом, чтобы содержать внезапно появившуюся семью. Именно поэтому моя сестра появилась спустя долгое время после меня. Она родилась, когда они действительно захотели создать семью.

Мы переехали сюда, чтобы отец мог устроиться помощником тренера по легкой атлетике в университете, который находился в сорока пяти минутах езды. Платили там мало, но он надеялся, что престиж университетской футбольной команды приведет к чему-то большему и лучшему. Мама же предпочитала воспитывать нас в маленьком городке. Она работала секретарем в юридической фирме и ненавидела каждую минуту своей работы. Но она делала это, пока по ночам брала онлайн-курсы на получение степени по маркетингу.

Может быть, поэтому я так старалась им угодить. Я чувствовала сильную вину за то, что изменила их жизнь. Не скажу, что разрушила, но они многое отдали. Я хотела быть как можно меньше обузой для них.

И вот что теперь.

У меня заболела спина, и я попыталась подняться, чтобы сменить позу. Папа вскочил на ноги, уже направляясь ко мне.

— Джей-Джей? — он подошел ко мне вплотную. — Ты в порядке?

Я с трудом разжала губы.

— Нормально, пап, — я вздрогнула, острая боль пронзила спину.

Он схватил стакан воды и поднес его к моим губам. Я присосалась к стеклу и начала жадно глотать жидкость.

— Ты напугала нас, детка, — сказал он, ставя стакан на стол. Он быстро заморгал, сдерживая слезы, осторожно убирая волосы с моего лба.

— Как долго я была без сознания? — почему-то с папой было легче говорить. Он бы сказал мне прямо.

Он сделал глубокий вдох.

— Ты была в коме почти месяц.

Паника вспыхнула в моей груди, заставив ее часто вздыматься и опускаться.

— Месяц?

Он кивнул, боль глубоко засела на его лице.

Месяц? Мой мозг даже не мог охватить эту концепцию. То, через что прошли мои родители, должно быть, было ужасно. Следующий вопрос вертелся у меня на языке, но страх и агония, которые за этим последуют, были невообразимы. Простое осознание вопроса заставило боль проникнуть внутрь.

— Колтон… Колтон действительно мертв? — моя нижняя губа задрожала.

Папа отвел взгляд, двумя пальцами потеребив подбородок. Он так делал, когда волновался или был раздражен.

— Пап?

— Может быть, нам стоит дождаться утра, когда здесь будут доктор и твоя мама?

— Нет. Скажи мне прямо сейчас, — я уже знала, что он собирается сказать, но мне нужно было услышать эти слова. — Пожалуйста.

Его челюсть сжалась, затем он глубоко вздохнул.

— Колтон мертв, милая. Мне жаль.

Я покачала головой. Правда лишь слегка коснулась меня. Я слышала и понимала, но она не проникала в мое сердце.

— Они пытались его спасти.

Мои веки затрепетали в такт бешено стучащему сердцу.

Нет-нет-нет-нет.

— А Хантер?

— Он был в критическом состоянии, но врачи говорят, ему стало лучше. Его состояние стабилизируется. Он даже ненадолго приходил в себя прошлой ночью.

Хантер едва выжил, Колтон был мертв… а я… я зашла слишком далеко.

— Почему я не могу пошевелиться? Что не так с моими ногами?

Рука отца снова взметнулась к подбородку, яростно потирая его.

— Просто скажи мне.

Все выше пояса болело. Ниже — ничего. Но слова были сильны, правду можно было игнорировать, пока она не прозвучит вслух.

— Они парализованы.

Я судорожно втянула воздух, у меня закружилась голова.

— Врачи не знают, временное это или постоянное из-за травмы, — он покачал головой. — Они тебе лучше объяснят. Что-то про отек позвоночника.

Цунами информации о Колтоне, Хантере и обо мне было сокрушительным. Я думала, что хочу знать, но теперь почва, по которой я уверенно ступала, рушилась у меня под ногами. Легкие не могли успокоиться, мечась вместе с мыслями. Взбивались, закручивались и искажались.

— О Боже. Я знал, что не стоило тебе говорить, — отец подскочил к моей кровати и нажал кнопку вызова медсестры.

Я едва заметила, как по полу заскрипели кроксы, возвещая о том, что Шелли вбежала в палату.

— Что случилось? — она схватила меня за запястье.

— Я ей рассказал, — в голосе моего отца слышалась паника, и он начал расхаживать взад-вперед. — Я знаю, мне не следовало этого делать.