Разрушенная невеста

   -- Да, сделал. Суди меня, Наташа, или беги, беги от меня! Неужели тебе, чистой, святой, быть женой преступника, которого ожидает по меньшей мере дальняя ссылка, а может быть, и казнь?

   -- Нет, нет!., я дала тебе слово быть твоей женою и буду ею своего слова назад не возьму. Против своей судьбы я не пойду... что будет, то и будет. С тобой, милый, я на все готова и любить тебя я никогда не перестану.

   -- Голубка милая! Радость дней моих! За что мне Бог посылает такое счастье? Чем я заслужил твою чистую любовь? Ведь я не стою тебя, не стою.

   -- Полно, мне надоело слышать все одно и то же. Все говорят мне, что ты не стоишь меня. Видно, ценят меня слишком высоко: такие во мне нашли достоинства, каких у меня и отроду не бывало. И стали говорить только тогда, когда тебя постигла опала. Тут всю вину и все недостатки твои мне расписали. Вот и верь в людские пересуды! Но что стало с подложной духовной?

   -- Отец хотел было снести ее в верховный совет. Я в ногах у него валялся, просил отдать мне эту запись, но он не слушал меня, его не трогали мои просьбы. Тогда я стал грозиться, что сам пойду и во всем повинюсь перед верховным тайным советом. Отец чуть не проклял меня, но все же мне удалось этой угрозою заставить отца и дядей уничтожить подложное духовное... и царицею мою сестру Екатерину не провозглашать. Никогда я не прощу, Натальюшка, себе вины перед государем-благодетелем! -- с глубоким вздохом проговорил князь Иван.

   -- Ну полно, Иванушка, вспоминать про старое. Что было, то прошло, -- желая ободрить жениха, промолвила графиня.

   Наконец, состоялась свадьба князя Ивана с графиней Натальей Борисовной. Венчание происходило в сельской церкви при усадьбе Горенки, но было не веселее похорон. Со стороны невесты в церкви, кроме старухи Пелагеюшки, никого не было, да со стороны жениха присутствовали самые близкие родичи. Все боялись и избегали быть на свадьбе опального князя Ивана, между тем как еще недавно, на его обручении, были и государь, и все вельможи, причем многие считали за большую честь и счастье, что получили приглашение.

   Прошло три дня после свадьбы. Они промелькнули для молодых Долгоруковых как три минуты. Наконец они стали собираться в Москву с визитом к родственникам.

   У подъезда княжеского дома стоял давно готовым парадный экипаж для молодых. Князь Иван, счастливый, радостный, в мундире и со шляпою в руках, поджидал молодую жену, которая еще не окончила своего туалета; около нее суетились несколько дворовых девок. Наконец князю Ивану надоело ждать, и он, подойдя к комнате жены, приотворил немного дверь.

   Его красавица-жена стояла перед большим зеркалом и застегивала на шее дорогое ожерелье из крупного жемчуга; на ней было надето пунцовое бархатное платье, покрытое золотыми кружевами. Молодая княгиня была дивно хороша в этом наряде, и князь Иван залюбовался ею.

   -- Иванушка, грех подсматривать, -- увидя в дверях своего мужа и грозя ему маленьким пальчиком, с улыбкой проговорила Наталья Борисовна.

   -- Я не подсматриваю, Натальюшка, я соскучился по тебе. Да и ехать нам пора.

   -- Я совсем готова. Хорошо, Иванушка, я нарядилась?

   -- Хорошо. В этом наряде ты затмишь всех красавиц в мире.

   -- Уж и в мире! Тоже скажешь!

   -- А разве я неправду говорю? Вот и матушка тебе то же скажет. Матушка, ведь моя Натальюшка красивее и пригожее всех на свете? Ведь так?

   -- Так, так, Ванюшка. Бог наградил тебя доброю и красивою женою, -- с улыбкой промолвила Прасковья Юрьевна.

   -- Ну, ну, хорошо! -- сказала Наталья Борисовна. -- Вот я и готова... Давай руку, Иванушка, и пойдем.

   Молодые вышли в переднюю.

   Там поджидал их князь Алексей Григорьевич; он стал говорить сыну о том, к кому тот должен вперед ехать с визитом с молодой женой. Вдруг его слова были прерваны стуком колес и лошадиным топотом. Очевидно, на двор кто-то въехал.

   -- Эй, узнать, кого еще нелегкая принесла! -- крикнул лакеям князь Алексей Григорьевич.

   Несколько лакеев бросились выполнять приказ своего господина, но их остановил старик дворецкий; он уже шел с докладом о приезде незваного гостя.

   Этим гостем был сенатский секретарь, привезший грозный указ, которым князь Алексей Долгоруков ссылался в дальнюю ссылку со всем своим семейством.

   -- И повелено тебе, князь, и всей твоей семье выехать отсюда не далее как через три дня, -- холодно проговорил сенатский секретарь, дочитав указ.

   -- Куда же меня ссылают? -- побледнев, спросил князь Алексей.

   -- Назначено тебе жить безвыездно до нового указа в твоей пензенской вотчине, в селе Никольском.

   -- Господи, какая даль! И выезд мне из той вотчины запрещен?

   -- Да, запрещен.

   Весь этот разговор, разумеется, слышали князь Иван и его молодая жена, и он поразил их как громом.

VIII

   Нелегко было некогда всесильным, а теперь опальным Долгоруковым расставаться со своею излюбленной усадьбой и ехать в распутицу в дальнюю вотчину. Долгоруковы и их дворовые, не зная хорошо дороги, сбивались, попадали в болота, среди которых иногда приходилось им проводить и ночи под открытым небом в наскоро разбитых палатках.