Разрушенная судьба. История мира глазами мусульман

Во-вторых, падение Насера открыло путь второму арабскому светскому и националистическому движению – тому, что основал Мишель Афляк. Его партия соединилась с Сирийской социалистической партией: вместе они образовали Социалистическую партию Баас, идеология которой сочетала государственнический социализм с пламенным арабским национализмом. После Шестидневной войны в этот новый Баас хлынули разочарованные армейские офицеры: так у этой и без того не слишком здоровой смеси национализма с социализмом появился отчетливый милитаристский окрас. То, что началось как искренне либеральное и модернистское движение, выступавшее за права женщин, равенство для религиозных меньшинств, свободу слова, гражданские свободы, демократию, просвещение и тому подобные прогрессивные идеалы – теперь стремительно двигалось в сторону национал-прогрессизма с тоталитарными обертонами. Кредо Баас свелось к выкрикам: «Нация! Наша нация должна развивать заводы, индустрию, делать бомбы!» Еще до Шестидневной войны партия Баас получила контроль над Сирией; после Шестидневной войны вторая ветвь той же партии захватила власть в Ираке и начала строить там полицейское государство, возглавить которое вскоре предстояло безжалостному диктатору Саддаму Хусейну. Обе партии Баас поначалу пользовались народной поддержкой – арабские граждане их стран боялись Израиля, были тяжело поражены исходом войны 1967 года и отчаянно искали то, что сможет восстановить их гордость. Однако для средних классов в Сирии и Ираке ее обаяние померкло, когда они ощутили на себе вкус жизни под сапогом идеологии, не имеющей за душой ничего, кроме силы. Таково было второе последствие Шестидневной войны.

И наконец, третье последствие, самое зловещее. Шестидневная война обозначила собой поворотный пункт в борьбе между светскими модернистами исламского мира – и приверженцами других течений исламской мысли и действия, вышедших из XIX века: ваххабизма и различных вариантов политического исламизма.

В Саудовской Аравии у ваххабитов уже имелось свое государство. На статус центра арабского мира давно уже притязал Египет, однако Саудовская Аравия ощущала, что тоже может претендовать на центральное положение, отчасти потому, что владеет священными исламскими городами Меккой и Мединой. Любая слабость Египта усиливала Саудовскую Аравию. А ведь она и так была очень сильна! Нефть приносила ваххабитам богатство, США исправно снабжали оружием. Пока Египет оправлялся от поражения, ваххабитские клирики начали потихоньку, используя свои ресурсы, вести по всему мусульманскому миру миссионерскую активность, основывать религиозные школы, строить мечети, назначать имамов, учреждать благотворительные организации, с помощью которых ваххабиты проникали в жизнь бедных сельских мусульман повсюду, от экваториальной Африки на юге и до южного Афганистана и Пакистана, где их приверженцы уже насчитывали более миллиона человек.

Когда Насер потерял лицо в Шестидневной войне, египетские массы попросту повернулись к нему спиной. Вместо этого они обратились к огромному антинасеровскому движению, пронизывавшему всю страну. «Братья-мусульмане» распространились и за пределы Египта – в Сирию, Иорданию, Арабские Эмираты и другие страны Аравии. Более того: изначальное движение начало давать побеги, один радикальнее другого. Одной такой его ветвью стал «Египетский исламский джихад»[97] в Египте, основанный человеком по имени аль-Завахири, который, в свою очередь, стал наставником недоброй славы саудовского джихадиста Усамы бен Ладена.

Некоторые идеологи, вдохновленные Кутбом, пришли к мысли, что джихад – не просто «обязанность» любого благочестивого мусульманина, но и «шестой столп» ислама, наряду с молитвой, паломничеством, милостыней, постом и исповеданием единобожия. Некоторые экстремисты, как Абдулла Аззам, палестинец, воевавший с СССР в Афганистане, шли еще дальше и заявляли, что джихад – единственный способ отличить мусульманина от немусульманина: согласно учению Аззама, кто не готов к вооруженной борьбе, о том как о мусульманине и говорить нечего[98]. Таких беззаветных революционеров, пожалуй, следует именовать уже не просто «исламистами», а «джихадистами». Для подавляющего большинства мусульман их идеология была совершенно неприемлема, в ней даже трудно было узнать ислам: это была щепка исламизма, ответвления политического ислама, который, в свою очередь, является ветвью ислама в целом.

Каковы же были в целом результаты Шестидневной войны? Израиль получил Оккупированные Территории. Они должны были стать для страны буферной зоной на случай следующих атак. Однако на этих территориях израильские власти столкнулись с новой угрозой – постоянно набирающими обороты восстаниями, именуемыми интифадами, и против повстанцев им пришлось принимать всё более и более жесткие меры. Год за годом, десятилетие за десятилетием бесконечная борьба с ними истощала силы нации и разрушала в глазах мирового сообщества веру в ее правоту.