Разрушенная судьба. История мира глазами мусульман

После этого он стал одним из ближайших сподвижников Мухаммеда – однако оставался самым крутым из крутых парней, человеком, подверженным приступам необузданной ярости. Хоть под всем этим и скрывалось доброе сердце, многие спрашивали, стоит ли доверять халифат человеку, один вид которого пугает детей? Но в этот критический момент Али вышел вперед и поддержал Умара, и его слово перевесило чаши весов: Умма приняла Умара как второго своего лидера после Мухаммеда.

Приняв новую должность, Умар объявил общине: он знает, что его больше боятся, чем любят, но это потому, что до сих пор люди видели его лишь с одной стороны. И Пророк, и Абу Бакр, продолжал он, были людьми мягкосердечными; но вождю иногда требуется поступать жестко, и всякий раз, когда это требовалось, их орудием становился Умар. Ему приходилось постоянно быть мечом, чтобы у Пророка, а затем у Абу Бакра в любой момент имелся в распоряжении меч. Но теперь, когда Умар стал халифом, ему не нужно постоянно оставаться живым мечом; он знает, что лидер иногда должен быть жестким, но иногда и мягким. Итак, отныне община будет видеть обе его стороны. Злодеям и тиранам, притесняющим слабых, придется встретиться с прежним Умаром! Но бедные, слабые, вдовы и сироты, все, кто стремится к добру и ищет защиты, увидят нового, доброго Умара.

Скоро Умма поняла, что второй ее халиф – личность яркая и незаурядная, пожалуй, еще в большей степени, чем Абу Бакр. Умар управлял Уммой десять лет – и за это время определил направление исламского богословия, сформировал ислам как политическую идеологию, придал исламской цивилизации ее определяющие черты и выстроил империю, которая со временем стала крупнее Рима. Любое из этих достижений вознесло бы его на одно из первых мест в пантеоне цивилизации, однако все вместе превратили его в какой-то сплав апостола Павла, Карла Маркса, Лоренцо Медичи и Наполеона. Но большинство людей вне ислама знают его лишь по имени, да еще, быть может, по определениям из одного-двух слов: второй халиф, наследник Мухаммеда – и всё.

Быть может, это связано с тем, что Умар верно и строго придерживался своего ключевого принципа. Это так прочно вошло в легенду о нем, что сам Умар стал воплощением этого принципа в исламской традиции. Не слово его было законом; не воля его правила народом; всю власть он отлагал от себя и отдавал Богу – так, по преданию, говорил он о себе сам. Он видел ислам как абсолютно справедливое и равное общество – и все силы положил на то, чтобы воплотить это видение в реальность. В мусульманской общине, говорил он, никому и никогда не придется бояться превратностей судьбы или капризов чьей-то человеческой воли: ведь в этой общине закон – Коран, образец праведной жизни – жизнь Пророка, а больше ничего и не требуется. Умар провозглашал, что его задача – лишь в том, чтобы сохранять единство Уммы и идти вперед по пути, указанному в откровениях.

Умар никогда не был богат, однако Али и другие убедили его принять приличное жалование из общественной казны, ссылаясь на то, что ислам теперь приняла вся Аравия, и Умма не может себе позволить «халифа на час», который занимается управлением изредка, во время, свободное от доения чужих коров. Умар согласился, но назначил комиссию, дабы определить, сколько требуется для жизни среднему арабу, и именно столько, не больше и не меньше, назначить в качестве заработной платы халифу. (Представьте себе такой подход со стороны директора какой-нибудь современной международной корпорации!)

Подражая Пророку, Умар сам штопал собственную одежду, иногда прямо во время важных государственных дел. По вечерам, покончив с обязанностями правителя – так рассказывают легенды – он взваливал себе на плечи мешок зерна и бродил по городу, лично раздавая зерно нуждающимся. Однажды кто-то, увидев его за этим трудом, предложил понести мешок, но Умар ответил:

– Ты можешь понести мое бремя вместо меня на Земле, но кто понесет его за меня в Судный День?

Легко предположить, что эти истории чисто апокрифичны, а если и истинны, то лишь показывают нам Умара как политика, умеющего расположить к себе людей красивыми жестами. Но лично я думаю, что он был именно так благочестив, благороден, скромен и сострадателен, как рассказывают нам легенды; их слишком много, и они слишком хорошо согласуются друг с другом, чтобы просто их отвергнуть, и чем-то нужно объяснить то мощное воздействие, что оказывал этот человек на современников. Впрочем, какова бы ни была реальность, легенды об Умаре показывают, каков в представлении мусульманина идеальный правитель.