Разрушенная

Гейб подставил мне ладонь. Я дала ему пять.

– Чертова мышь! – сидя на полу, бесилась Лиза.

Гейб протянул руку, чтобы помочь ей встать. Но Лиза высокомерно посмотрела на его руку и отвернулась.

– Лиза, ну не обижайся.

– Я не обижаюсь, – она скрестила на груди руки. – Меня просто… напугал блин.

Гейб вздохнул и присел на колени рядом с Лизой.

– Хочешь, я оторву ему уши, и он больше не будет похож на Микки Мауса?

– Мне без разницы, делай, что хочешь, – отрезала она.

Гейб взял ее тарелку, оставил бедного мышонка без ушей и протянул Лизе.

– Видишь? Так гораздо лучше.

Лиза чмокнула его в щеку и позволила помочь ей подняться с пола.

– Спасибо, Гейб.

– Это ведь была всего лишь мышь! – Я все еще не могла свыкнуться с фактом, что, казалось бы, взрослый человек может настолько сильно испугаться блина.

– Даже не начинай, – Лиза погрозила мне пальцем. – У тебя бывают ночные кошмары, и ты посреди ночи до смерти пугаешь свою бедную соседку криками ужаса. А я ненавижу Микки Мауса. У всех свои тараканы.

Она меня убедила.

– Ночные кошмары, говоришь? – Гейб кивнул в мою сторону. – Разве они не только у маленьких детей бывают?

– У маленьких детей и у меня, видимо. – Я наконец тоже плюхнулась на стул.

Хотя прошлой ночью у меня не было никаких кошмаров. Это осталось в прошлом. Теперь это только воспоминания.

Как только мы закончили есть, я отправила дяде Джо сообщение:

Я поцеловала мальчика и съела целую гору блинов сегодня утром. Это достаточно сумасшедшие поступки?

Он ответил сразу же.

Моя девочка!

Глава 15

Вот бы пристрелить того, кто придумал экспериментальные лекарства. Или можно пристрелить меня. Да, забудьте о враче-изобретателе, лучше добейте меня.

Уэстон

– Когда тебя начало мутить? – Дэвид потрогал мой лоб, и на его лице появилось недовольное выражение. – Несколько часов назад? Или дней?

Я отбросил его руку и огрызнулся:

– Лучше бы спросил, когда меня не мутило. Серьезно, мне сейчас гораздо лучше, сам посмотри. – Я широко улыбнулся и поднялся на ноги. Мне пришлось несколько секунд подержаться за стол, прежде чем я почувствовал, что в состоянии более или менее твердо стоять на ногах и передвигаться, не шатаясь из стороны в сторону.

Дэвид стоял рядом со мной.

– Мы обязаны записывать это все, Уэс. Ты же сам знаешь.

С тихим стоном я двинулся к двери.

– Конечно, знаю. Все было именно так в последние шесть месяцев, и я вынужден с прискорбием сообщить тебе, что лучше мне не становится.

– Ты не должен отрицательно относиться к сложившейся ситуации. Доктор же сказал, что ты должен…

– Я никому ничего не должен, и доктору в том числе! – Я размахнулся и ударил кулаком в дверь. Мой голос дрожал от злости.

Я услышал тяжелый вздох Дэвида. Я уже привык к этому. Весь прошлый год я регулярно слышал эти тяжелые вздохи. Сначала вздох отца, когда он узнал, что сильнодействующие таблетки – единственное, что еще может помочь. Потом вздох тренера, когда я сказал ему, что, вероятно, до конца сезона меня не хватит. И вздох того самого доктора, когда он сообщил мне, что мои шансы – пятьдесят на пятьдесят.

– Слушай. – Какие же у меня сухие губы. Это побочный эффект таблеток, так что я смочил их языком и вздохнул. – Извини, у меня был очень тяжелый день. Делай свои чертовы записи. Мне не очень хорошо, меня мутит, я вижу все вокруг слегка размытым, и утром меня вырвало.

Сначала было тихо, потом я услышал, как ручка шуршит по бумаге.

– Еще что-то? – спросил Дэвид.

– Да. – Я взял со стола ключи. – Я иду гулять, и даже не пытайся отправиться за мной…

– Но…

– Пожалуйста, – умоляющим тоном попросил его я, – мне сейчас очень нужно почувствовать себя нормальным.

– Хорошо, – вздохнул Дэвид. – Только держи мобильный включенным, и если вдруг почувствуешь, что тебе становится хуже, сразу возвращайся в комнату, договорились?

– Ага, – порадовался я внезапному успеху.

Я действительно был жалкой пародией на куратора. Во второй учебный день я провел в своей комнате не больше тридцати минут. Мне очень хотелось чем-нибудь себя занять. Даже не то чтобы хотелось, мне это было нужно. Просто нужна была хотя бы минута нормальной жизни. Декан чуть не обмочился от страха, когда отец лично вошел к нему в кабинет. В тот день я гордился им, как никогда.

Большинство наверняка поверило в худшее: дескать, из меня сделали куратора в наказание за то, что случилось в прошлом году.

Правда? Да кто захочет ее слышать.

Тренер тогда вышел из себя, хорошо хоть отец принял мою сторону и все понял. Я сказал ему, что хочу помогать новичкам, показывать им, как встроиться в новую для них систему, но на самом деле причиной всему этому был мой брат.

Тай погиб в свой первый год в колледже, и я не мог себе позволить покинуть этот мир, если бы знал, что то же самое может случиться с кем-то еще.

И именно поэтому я вышел из лифта на этаже Кирстен.